голубом шелке! Но этот шелк был не ее собственностью, он принадлежал Элизабет Герон. Дэвид помнил, что именно он некогда привозил эту небесно- голубую ткань для щеголихи Элизабет из Форд-Касла, голубоглазой блондинки, которой так шел этот цвет. Мойра тоже была блондинкой, но ее волосы были тщательно упрятаны под видневшимся под гейблом золотистым койфом. И почему-то это вдруг показалось Дэвиду весьма значимым. Ведь свои кудри Мойра обрезала во время побега от Маккеев и не могла такой, коротко остриженной, предстать перед шотландским королем – это не только вызвало бы вопросы и недоумение, но и выставило бы ее в невыгодном свете перед очарованным ею монархом. И если это так… Значит, все это показное, обычная для Мойры игра. Она и ранее умела очаровывать и пленять мужчин, при этом удерживая их на расстоянии.
Дэвид вдруг почувствовал такое облегчение, что даже оступился и едва не упал, подходя к помосту, на котором восседали король и его дама. А свалиться в доспехах – это страшный грохот и неловкость. Но пошатывающийся, неуклюжий рыцарь уже привлек к себе внимание. Мойра, все еще улыбаясь, повернулась в его сторону – и улыбка застыла на ее губах, а глаза расширились. Дэвид бросил в ее сторону выразительный взгляд – все, что он сейчас мог. Но Мойра продолжала смотреть на него, не отрываясь, и Дэвид, забывшись, как мальчишка, тоже смотрел на нее. Оба понимали, что привлекают к себе внимание, но ничего не могли поделать. Эти взгляды, это понимание в глазах многое значили для обоих.
Положение невольно спас лорд Хоум, громко заявив, чтобы король обратил внимание на того, кого он к нему привел.
– Я и так вижу, – медленно произнес Яков. – Я долго ждал вас, сэр Дэвид.
Громкий голос короля моментально привел Дэвида в себя. Он снял шлем, стянул с головы кольчужную сетку и, тряхнув спутанными волосами, опустился перед монархом на одно колено, звякнув стальным наколенником о плиты пола.
– Ваше величество, я поклялся прийти к вам на службу. И я прибыл, как только счел, что смогу быть полезен. У меня есть сведения…
– Вы прибыли один? – перебил его король.
– Отчего же? Со мной отряд в пятнадцать ратников из замка Нейуорт.
– Это ничтожно мало.
– Однако каждый из моих людей проверенный боец, и я всецело могу положиться на них.
– Я рассчитывал, что вы сумеете убедить присоединиться к моей армии и других рыцарей Пограничья.
– Пока это невозможно, государь… – начал Дэвид, но Яков снова резко прервал его, задав вопрос:
– Я вижу, вы знаете леди Элизабет Герон?
– О, кто же не знает столь обворожительную леди! Я просто не ведал, что она пользуется вашей милостью.
– И немалой, отмечу. Все английское покоряется мне – замки, рыцари, прекрасные дамы… Или вы считаете иначе, Майсгрейв?
– Как я смею?
Яков скупо усмехнулся и снова завладел рукой Мойры, которую перед этим она непроизвольно вырвала из его ладони.
– Миледи Герон – наша гостеприимная хозяйка и наша дама сердца. Надеюсь, вы не откажетесь осушить бокал в ее честь?
Дэвид стянул латную перчатку и принял из рук пажа кубок с вином.
– За прекрасную леди Герон и за короля Якова! – громко провозгласил он.
И тут сквозь толпу к нему приблизилась, опираясь на трость, старая леди Ависия.
– Клянусь мессой, я бы скорее поверила, что один из темных дантеров[61] явился на службу шотландскому завоевателю, чем доблестный рыцарь Майсгрейв. Но, видимо, теперь настало время темных дантеров, если английские воины теряют честь и разум, становясь предателями и слугами врагов!
С этими словами она плюнула в лицо Дэвиду.
Эта выходка старухи вызвала смех среди собравшихся. Дэвиду тоже пришлось улыбнуться, вытирая лицо. Одновременно он заметил, как откуда-то появился ее сын, священник Оданель, и поспешил увести мать прочь, пока старую леди не вытолкали из зала уже направившиеся к ней охранники. При этом Оданель быстро обернулся, и Майсгрейв прочел в его взгляде то ли настороженность, то ли неприязнь. Всякое можно было предположить.
Дэвид вновь обратился к королю:
– Милорд, я не ожидал, что меня так встретят в вашем окружении. Тем более что я прибыл с вестями о войске графа Суррея…
– Да, да, я полагаю, что так и есть, – поднял руку Яков. – Нам уже известно, что войско Суррея заметно увеличилось, о чем непрестанно толковал наш строптивый ворчун Кошачий Колокольчик. Да и сам старый Суррей писал нам, что готов сразиться. Гм! Сразиться там, где ему будет угодно. Неслыханная наглость! Я был лучшего мнения о манерах англичан. Разумеется, мы отказались принять его условия и ждем, когда старик Говард придумает что-нибудь поинтереснее, чем пытаться так неуклюже выманить нас с выгодной позиции. Вы об этом хотели сообщить, сэр Дэвид? О планах Суррея?
– Не совсем. У меня есть другие новости.
– Однако, надеюсь, это подождет до завтра? Сегодня у нас другие планы. – И он вновь склонился к улыбающейся ему Мойре. Она что-то прошептала королю, и он повернулся к залу: – Эй, господа! Честь и место рыцарю Бурого Орла! Уступите место за столом.
Шотландцы не очень-то охотно подвинулись и поглядывали на Майсгрейва с насмешкой. Понятно, рыцарей, предавших своих, здесь, как и везде, тоже не уважали. В конце концов Дэвид нашел место на скамье неподалеку от камина, где сидели в основном оруженосцы и младшие рыцари, зато совсем рядом
