– Я согласился служить вам, государь, и ставлю в известность о том, что может навредить. Я и Суррею не опасался говорить о своих сомнениях. Он прислушивается к советам.
Яков промолчал, вновь окинул взглядом местность: болота восточнее Форд-Касла, шотландский лагерь на Флодденском холме, зеленые склоны впереди и проступающие сквозь дымку очертания Чевиотских гор вдали. Яков расспрашивал перебежчика о лучниках в английской армии, ибо шотландцы, которые исстари использовали лук, так и не смогли сравняться в мастерстве стрельбы из лука с южными соседями. Яков сокрушался, что в его войско не успели доставить аркебузы из Франции. Ведь всем ведомо – чтобы стать отменным лучником, надо тренироваться всю жизнь, а вот стрелять из аркебузы можно научить любого крестьянина, даже дикого горца.
– Итак, вы говорите, что под Флодденским холмом ровное поле? Если мы нападем на англичан и ударим их в тыл… Далеко ли они уйдут от нашего преследования?
Дэвид судорожно сглотнул, однако ответил утвердительно. Если лазутчики Якова разведают и сообщат, что низина под холмом не поле, а топкая заболоченная местность у ручья Паллинз-берн, ему придется отвечать за эту заведомую ложь. Однако то, что Яков уже всерьез подумывал спуститься с высот и дать бой, сулило надежду. Стюарт упрям, если он что-то задумает, его уже не переубедят. И Дэвид стал уверять, что, если обогнувшие Вулер англичане поймут, что шотландцы готовы дать им бой, они прекратят свой рейд на север и развернут армию, чтобы защищаться. Якову эта мысль понравилась.
Теперь Дэвиду надо было как-то передать своим, что битва состоится. Как? Он не мог сейчас покинуть Форд, ибо тут все еще оставалась Мойра. Казалось бы, ей ничего не угрожало, кроме внимания короля. Но именно настойчивое внимание Якова не позволяло влюбленному рыцарю оставить любимую женщину на произвол судьбы. Спасти ее, вывести, выкрасть… или самому улизнуть со своими людьми, положившись на то, что благодаря рыцарственному характеру Якова Мойре и далее удастся водить поклонника за нос? Дэвид размышлял об этом, когда заметил во дворе замка, неподалеку от барбакана, Тони Пустое Брюхо. И сразу понял, как ему нужно поступить.
Ратник из Нейуорта невозмутимо разглядывал разгуливавших во дворе воинов Стюарта; по своему облику и вооружению он почти не отличался от них, даже на его груди так же, как и у шотландцев, был прикреплен синий крест святого Эндрю. Во дворе было шумно, однако Тони сразу услышал окрик господина. Неспешно приблизившись, он подождал, когда тот спустится с лестницы, и сказал:
– Сэр, ребята интересуются, доколе им еще торчать тут и хлебать наваристое шотландское варево?
– Пусть хлебают. Вижу, ты уже с крестом Эндрю. Надеюсь, и остальные нейуортцы им прикрылись? Добро. Продолжайте и далее выдавать себя за перебежчиков, расхаживайте всюду, общайтесь, выпивайте. Но как начнет смеркаться, начинайте поодиночке покидать лагерь. Вы у меня сообразительные парни, придумаете, как раствориться среди шотландцев и незаметно улизнуть. Ибо вам надо пробраться к лорду Дакру или, что еще лучше, к графу Суррею и сообщить, что завтра Яков решил дать сражение. Причем король очень рассчитывает на свои пушки. Суррей – опытный воин, он поймет, что это может означать, и поступит соответственно.
– А как же вы, сэр? Вы тоже покинете замок?
– Я остаюсь. Иди, Тони. Ты понял приказ?
Лицо у Тони, как всегда, было унылым и казалось простоватым, но Дэвид знал, что этот облик обманчив и на деле Тони сообразительный и расторопный малый. Он мог положиться на него. Как и на остальных нейуортцев.
Дэвид вернулся в зал, где король совещался с лордами по поводу предстоящей битвы. Яков уверял собравшихся, что им стоит напасть на англичан, пока те еще не перешли шотландскую границу. У людей Суррея был тяжелый переход, они передвигались по разграбленной местности и, скорее всего, не ожидают, что так долго остававшиеся на Флодденских возвышенностях шотландцы нападут на них. Они же начнут бой с обстрела позиций Суррея. Конечно, огромные кулеврины мастера Бортвика более рассчитаны на разрушение крепостных укреплений, однако если их большие чугунные ядра полетят в отряды Суррея, то нанесут неприятелю такой урон, разбивая и сплющивая их в мясо, что воинам короля останется только спуститься в низину и довершить начатое, полностью разгромив осмелившихся совершить обходной маневр коварных англичан.
Дэвид стоял в стороне и слушал. В какой-то миг он даже помертвел, поняв, что войска Суррея могут сильно пострадать от подобного обстрела. Оставалось надеяться, что столь опытный полководец, как старый граф, учтет такую возможность.
В какой-то миг Дэвид отвлекся, заметив, что к Якову подошел его бастард Александр Стюарт. Молодой епископ напомнил отцу и всем собравшимся, что если они добрые христиане, то не стоит забывать, что сегодня день Рождества Блаженной Девы Марии[65] и что им необходимо провести мессу в войсках и молить небесную заступницу о ниспослании победы.
Дэвид тоже отправился молиться. Но не в лагерь, где вокруг штандарта епископа Александра собрались рыцари и простые воины, а в часовню в башне Форда. Он надеялся, что туда придет и Мойра, но этого не случилось. И Дэвид долго молился в одиночестве, а потом задумчиво рассматривал своды часовни. Часовня была старая, ее деревянные перекрытия в виде стрельчатых арок опирались на обшитые деревянными панелями каменные стены. На сухом старом дереве кое-где еще остались следы лака. Деревянным было и распятие на стене над алтарем. В какой-то миг Дэвид понял, что не может отвести от него глаз.
– Господи Иисусе, Всеблагой и Всевышний, прости меня за то, что я задумал. Но я делаю это для того, чтобы помочь своим… и чтобы спасти ту, которую
