обрывки речи и топот коней. Судя по всему, то был целый отряд, а Дэвид не припоминал, чтобы его люди ездили по этим заболоченным местам большой ватагой.
И тут, как назло, подул ветер, туман заколебался, и там, откуда доносились звуки, стало заметно какое-то движение. Да, это были всадники. И хотя они находились еще далеко, Дэвид понял, что это отнюдь не люди из Нейуорта.
Мойра тоже увидела всадников.
– Кто это, Дэйв?
– Тсс, милая. Это риверы, лихие люди. И желательно, чтобы мы добрались вон до тех утесов, прежде чем нас заметят.
Упомянутые им утесы были уже хорошо видны в конце тропы, там начиналась хорошо проторенная дорога к ближайшему лесу в низине, и если они успеют добраться… Но пока им приходилось передвигаться по топям, а открытое пространство болот – плохое укрытие для путников. Вскоре Дэвид понял, что их с Мойрой заметили. Риверы сначала как будто придержали своих коней, потом двинулись дальше, решив объехать болотные заводи. Путников спасало то, что риверы не могли проехать к ним напрямую – дорогу им преграждали поросшие вереском болотные кочки, между которыми темнела болотная жижа. Но и тропка, по которой направлял своего коня Дэвид, была крайне зыбкой и опасной, чтобы он мог перевести коня на более быстрый шаг. Приходилось, как и раньше, быть крайне осторожным, и Дэвид молился, чтобы они смогли добраться до двух выступающих утесов скорее, чем это успеют сделать разбойники.
Небо услышало его молитвы, ибо риверам дважды или трижды преграждали путь узкие заводи, и они замедляли ход, а путники все ближе подъезжали к сухой земле. Дэвид с надеждой поглядывал на утесы: вполне вероятно, что там несут дозор его люди. Однако пока ничто не указывало на то, что наверху, за навалом каменных глыб, находятся охранники, которые могли бы с высоты обстрелять риверов. В таком случае разбойники не стали бы атаковать – они не любят вступать в настоящую схватку, предпочитая более легкий способ налета на стада или одиноких путников.
Наконец под копытами гнедого застучала каменная крошка, он резко пошел вверх, и Дэвид был готов пустить его вскачь, но неожиданно передумал. Их конь проделал немалый путь за день и прошедшую ночь, он нес двоих всадников и, как бы его ни понукали, не сможет увезти их от конного отряда.
И Майсгрейв решился. Соскочив с коня, он сказал Мойре:
– Я знаю, что ты не очень хорошая наездница, но, ради самого Спасителя и его благоверного Креста, скачи вперед по этому проходу, пока не окажешься под сенью деревьев. Там ты спешишься и укроешься в зарослях, а коня пустишь дальше. Он отвлечет от тебя наших преследователей, и ты сможешь спастись. А потом найди пристанище в окрестных селах и сообщи, что тебя привез рыцарь Майсгрейв.
– А ты, Дэвид, как же ты? – в отчаянии воскликнула Мойра.
– С тобой я буду более уязвим. Уезжай, я сказал!
Он сильно ударил гнедого по крупу и несколько мгновений наблюдал, как Мойра скачет между каменистых откосов, прильнув к холке животного. И подумал: хорошо все-таки, что она не стала рыдать и настаивать, что останется с ним. Дэвиду от этого стало легче. Он вынул тесак и вернулся к проходу между утесами возле болота. Отсюда он хорошо видел приближавшихся всадников. Их было человек пятнадцать или даже больше. Дэвид рассматривал их. Обычно риверы, даже отправляясь в набег, стараются выглядеть щеголями: чистая каска, хорошее оружие, добротная сбруя. Неплохо бы понять, из какого клана эти люди. Тогда его положение не так уж безнадежно: местным риверам будет выгодно захватить в плен владельца Нейуорта, чтобы потом получить за него выкуп. Другое дело, если это обычные разбойники, «джеки», как их называли в Пограничье из-за их стеганых курток, носивших такое же название. Эти о щегольстве не думают, они грабят всех, кто подвернется, и убивают, чтобы на них потом не донесли. И чем больше Дэвид вглядывался в приближавшихся всадников, тем мрачнее становился. Это явно были «джеки» – грязные, обряженные кто во что, на неказистых лошадях.
«Ну что же, – вздохнул Майсгрейв, – по крайней мере, они не такие умелые вояки, эти разбойники, и я дорого продам свою жизнь. Успею уложить нескольких из них, прежде чем…»
Он не додумал мысль до конца, готовясь принять неравный бой. Видел уже первых вояк, их нечесаные космы, торчащие из-под смятых касок, видел их оскаленные лица.
И вдруг сверху, с утеса, посыпалась каменная крошка, а потом рухнул огромный кусок скалы. Дэвид отскочил от поднявшейся пыли и брызг болотной жижи, услышал вопли, дикое ржание лошадей и проклятия. Проход оказался наполовину заваленным, в воздухе чувствовался отвратительный запах крови, вытекавшей из-под упавшего камня. Затем крики усилились и всадники стали валиться с лошадей, пораженные стрелами.
Дэвид лишь смотрел, несколько оторопев. Всадники падали, кружили на месте, один из них оказался в болоте, и его лошадь истошно ржала, пытаясь выбраться. Лошади не помогли, а вот всадника вытащили. Потом кто-то из риверов попробовал было протиснуться в оставшийся свободным проем, но Дэвид тут же пошел на него, размахивая тесаком. Всадник натянул поводья, принуждая лошадь отступить, однако не успел, пораженный следующим выстрелом, а его лошадь рванулась назад, сталкиваясь с остальными.
Разбойники еще не отступили, когда с утеса рухнул второй кусок скалы. Он никого не задел, но риверы, уже потерявшие нескольких людей, развернулись и поскакали прочь. Причем кричали: «Майсгрейв! Майсгрейв!» – видимо, не столько потому, что узнали рыцаря из Нейуорта, сколько сообразили, что в эти земли лучше не соваться, чтобы не иметь дело с людьми хозяина Гнезда Орла.
Когда они уехали, Дэвид какое-то время стоял на месте, еще не веря, что все обошлось. Он перевел дух и посмотрел вверх. Там было так тихо, словно
