Суррей слушал его, вглядываясь в карту, но тут прорвавшийся сквозь деревянные ставни старого ньюкаслского замка сквозняк загасил несколько свечей, и старик приказал добавить света. При этом он прикрикнул на сидевшего в углу красивого рыцаря – своего младшего сына Эдмунда, который с невозмутимым видом подпиливал ногти.
– Тебе совсем не интересен наш план кампании, Эдмунд?
Его сын прервал свое занятие, встал с кресла и потянулся. Ноги Эдмунда были в стальных поножах, но панцирь он не надел, ограничившись красивой курткой с гербом Говардов – серебряными крестами на красно-белом фоне.
– Милорд отец, вы ведь прекрасно знаете, что я не полководец, а солдат, – ответил он, при этом почти кокетливо поправляя завитые каштановые локоны. – Но, клянусь гербом предков, когда придет время сражаться, я проявлю себя как должно. А до этого… Давайте я лучше прикажу принести дров в камин, а то от сырости даже капли по стенам текут. Бррр… Эти северяне вообще не имеют никакого понятия о комфорте.
Действительно, старый замок Ньюкасла мог показаться привыкшим к роскоши южанам грубым и неуютным, но именно тут расположилась со своими немногочисленными дамами следовавшая с войсками Катерина Арагонская. И ее внезапное появление в башне совета избавило Эдмунда от выволочки, которую готов был устроить сыну старый Суррей. Теперь же все склонились при появлении ее величества, а она прошла между ними, словно только покинула свои великолепные покои в Ричмонде, – величественная и нарядная, шуршащая пышными юбками роскошного платья, несшая голову в сверкающем самоцветами островерхом гейбле с истинно королевским достоинством. Казалось, ее не беспокоило отсутствие комфорта в старом замке Ньюкасла – так естественно она вела себя в этих сырых стенах, держа на руках маленькую обезьянку в блестящем ошейнике.
Дэвид отметил, что за последнее время Катерина Арагонская несколько пополнела, поговаривали даже, что она в положении. Но если походная жизнь и была для нее трудна, она никогда не жаловалась и всегда была в курсе происходящего. Вот и сейчас она сообщила собравшимся, что прибыл почтовый голубь с известием о падении мощной крепости Норхем и взятии после обстрела цитадели Уарк. Это означало, что шотландцы уже в пределах Англии, движутся по землям графства Нортумберленд и уже должны приблизиться к замку Итал.
Она сказала все это спокойно, хотя и была бледна. Спросив, что намерен предпринять командующий Суррей в подобной ситуации, королева чуть кивнула, услышав, что он не может идти на выручку осажденным крепостям ввиду того, что пока англичане значительно уступают неприятелю в силе. Им придется ждать, когда лорд Дакр приведет свежие силы, собранные в Камберленде, или же когда небеса смилуются, шторм пойдет на убыль и суда его сына адмирала смогут пристать к берегу.
– Все это верно, милорд, – заметила Катерина, – но человек только предполагает, а располагает всем Господь. У нас есть выданное нам в Дареме знамя святого Кутберта[57], которое считается верным залогом успеха и которое освятило удачей англичан в нескольких предыдущих победах над шотландцами! С этой святыней, надеясь на Божью помощь, мы могли бы попробовать…
– Мы не будем ничего пробовать, госпожа моя! – несколько резко ответил Суррей. – Нам не нужно проявлять чудеса доблести – нам нужно быть готовыми к сражению с неприятелем, когда положение несколько изменится. – И уже мягче добавил: – Столь мудрая женщина, как ваше величество, должна понимать это.
Королева сделала вид, что не заметила желчности в голосе командующего, смиренно склонила голову, сказав, что пойдет молиться, дабы непогода пошла на убыль и в ряды английского воинства влились свежие силы.
Услышали небеса молитву королевы Англии или же обстоятельства сыграли свою роль, но, несмотря на усилившийся к вечеру дождь, к стенам Ньюкасла прибыли несколько тысяч воинов из Западной Англии под предводительством лорда Эдварда Стэнли.
– Лучшие стрелки из Чешира и Шропшира! – гордо заявил Стэнли, указывая на месившую грязь колонну пехотинцев в стальных касках.
Суррей был рад воинам, а вот с самим Стэнли переговорил кратко и сухо. Сказал, что не знает, где расположить его стрелков, так что о постое пусть позаботится рыцарь Дэвид Майсгрейв.
– Майсгрейв? – переспросил Стэнли, озираясь из-под поднятого забрала. – Это тот, который из Гнезда Орла, что в Мидл-Марчез? О, я давно хотел познакомиться с ним.
Дэвид был несколько озадачен этим заявлением, как и тем, что Стэнли любезно пригласил его на ужин в местный трактир, когда он закончил с расквартированием воинов с Запада. И хотя из-за скопления людей цены в городе выросли, Стэнли не стал мелочиться и выложил на стол несколько полновесных серебряных пенни. За что и получил яичницу с беконом и большой кувшин темного пенного эля.
Дэвиду этот моложавый сорокалетний лорд понравился. Обаятельное породистое лицо, нос с горбинкой, зеленоватые миндалевидные глаза. Эдвард Стэнли выглядел заметно моложе своих лет, несмотря на раннюю седину, которой отличались многие представители этого рода. Сейчас коротко подрезанные волосы сэра Эдварда почти стояли ежиком над широким, пересеченным легким шрамом лбом, а смеялся он весело, как мальчишка. Похоже, не очень любезная встреча, какую оказал ему командующий армией, не слишком расстроила его.
– Старина Томас Говард не жалует членов клана Стэнли, – сказал он Дэвиду, когда они сидели в углу переполненной таверны. – Но я не в обиде на старика. Ведь в душе он все еще йоркист, а мы, Стэнли, поддержали в битве при Босуорте претендента на трон Гарри Тюдора.
– На Севере многие чтут память последнего из Йорков, – заметил Дэвид. – И вам, милорд, не стоит громко высказываться против него.
Стэнли склонился ближе к собеседнику. Его зеленые глаза лукаво сверкнули.
