это одно гигантское растение, соединенное в живую цепь? — Она обвела рукой над головой. — Уникальная биосфера, состоящая лишь из флоры. На Ниобе нет животных. То есть вообще. Даже простейших.
Ее улыбка не менялась, словно замершая на лице маска.
— Поэтому совершенно не понятно, откуда взялся роевик. Когда он попал в мой разум, то я успела перевести энпешку на автономный режим и заперла его в своем сознании вместе с собой, отключив все рецепторы. Так что это тело сейчас полностью управляется нанопамятью, и, если понадобится, его можно использовать для опытов с пойманной частью роевика.
«Спасите меня!»
В моей голове все еще звучали крики запертой вместе со зверем Белой Мышки.
— Хорошо, — сказал я. — Буду иметь это в виду.
Снова подул ветер, усилив капель. Мышка послюнявила палец и подняла руку — чисто человеческий жест, не скажешь, что перед тобой лишь тело, управляемое искусственным интеллектом.
— Дует с запада, — сказала она. — Вседрево ухитряется регулировать даже погоду. Западный ветер вместе с дождем переносит соль. Южный, с экватора, распределяет тепло к северным областям. Представляете, оно даже подкармливает свои части, где не хватает пищи.
— Вся планета заросла одним растением? — нахмурился я. — А где его центр? Должен же быть какой-то центр.
— Возможно, — пожала плечами Мышка. — Но Академия приобрела планету совсем недавно, мы только начали изучать здешнюю биосферу. Жаль, если такая ценная находка будет уничтожена.
— Заражены все?
— Да. Все сто пятнадцать человек. Первой принесла роевика Ната, наша лаборантка. Дура и неумеха, конечно. А от нее, словно по открытому каналу, роевик проник во всех остальных. Заражение происходит в пределах видимости. Достаточно приблизиться — и в твой разум попадают пауки.
— Пауки?
— Да. А разве вы их видите по-другому?
Мой Зверь после попытки бунта вел себя подозрительно тихо. И совершенно не напоминал паука. Как, собственно, и существо, запертое в голове Белой Мышки.
— Наверное, это лишь условность, кто как видит зародыш чужого разума, — сказал я. — Сейчас меня больше интересует вопрос — где мозговой центр роевика? Пойдемте в поселение?
— Вы не боитесь заразиться?
— Нет. Скорее всего я к нему иммунный. Что-то по типу прививки, — усмехнулся я. — Во всяком случае, я на это надеюсь.
— Тогда пошли.
И Мышка направилась к краю площадки, разбрызгивая воду. Я смотрел, как она смело шагнула босыми ногами в зеленый ковер изо мха и побегов. Растения касались лодыжек девушки и словно ощупывали, пробовали на вкус, выпуская в воздух кучу коричневых точек.
— Идемте, чего же вы? — обернулась Мышка.
Я остановился у зеленого моря и раздумывал, а не последовать ли ее примеру и снять ботинки? Когда еще представится подобный случай? Нет, с таким поступком лучше повременить. Я шагнул вперед, и мох чавкнул под литыми подошвами моих ботинок.
— Далеко идти? — спросил я.
— Не очень, — ответила Мышка, раздвигая висящие, словно змеи, ветви. — Минут десять. Тихо! — Она вдруг замерла и подняла руку.
— Что?..
— Да тихо вы! Слышите?
Я прислушался: «Чав, шлеп. Чав, шлеп». Кто-то большой и грузный пробирался сквозь лесную чащу.
— Вы же сказали, что здесь нет животных, — прошептал я.
Рука потянулась к пистолету.
— Это не животное. Это фудформа.
Среди стволов показалось что-то розовое и огромное, как флаер. Оно ползло, переваливаясь с боку на бок, выпускало длинные отростки, которыми хваталось за деревья и толкало вперед свое желеобразное тело. Существо походило на гигантскую амебу, куда-то спешащую по своим делам.
— Фудформы существуют лишь с одной целью — накормить оставшиеся без еды части вседрева. Перераспределение пищи, — сказала Мышка. — Обычно их целый караван. О! Смотрите — вон еще одна.
За первой амебой ползла вторая. За ней третья.
— Они не опасны, если, конечно, не стоять у них на пути, — пояснила Мышка. — Просто мешки с органикой. Ну а мы свернем немного левее.
Она нырнула в зеленые заросли. Словно нимфа из мифов, мелькнула у меня мысль, и Зверь снова завилял хвостом.
