— Пошли.
На грядках ничего не росло. Спустившись с крыльца, Храпнев пнул камешек, и он звонко ударил в подвешенный баллон, приспособленный под умывальник.
Дзонн!
— Что? — спросил Рогов.
— Возможно, я — идиот, — сказал Храпнев.
— Насчет чего?
Они забрались в ховер.
— Насчет всего, — вздохнул Храпнев. — Ты видишь в них детей, Дашка и Панов видят в них детей. Каспар, Колманских и Шияс видят в них детей. А я не вижу! Я не могу понять, что я вижу. Существо? Десять существ? Разумную жизнь или квазиразумную, лишь подстраивающуюся под нас?
— Аберрация восприятия, — сказал Рогов. — Это у вас с Димкой на пару.
— Барабан мне еще фору даст.
— Ты ищешь подвох?
— Да, ищу, — сказал Храпнев и сдвинул к Рогову платформу с джойстиком. — Веди ты. Я не в настроении.
— Хорошо.
Ховер заурчал, приподнялся над землей и медленно поплыл в сторону от ограды. Дом уменьшился и скрылся за заслонившими его обломками скал.
— Знаешь, что я думаю? — спросил Рогов, по дуге объезжая похожие на кораллы наросты, прущие из земли. — Я думаю, что ты все еще не можешь смириться с тем, что колонии в обычном понимании у нас не будет. Как и с тем, что следующий транспорт прилетит сюда в лучшем случае через сорок лет. Ты не видишь перспектив.
— Я действительно их не вижу, — сказал Храпнев.
— Тогда что тебя заставляет каждый раз ставить полевую станцию?
— Привычка. Я сдохну, если не найду себе какого-нибудь занятия. А это занятие мне кажется болееменее осмысленным.
Купол базовой станции приблизился и вырос в размерах. Стали видны дыры, щели и обрушившийся внутрь сектор. Кое-где мерцал свет. Откуда-то слева попыхивало паром, который быстро сносило ветром.
— Тогда почему тебе занятие Дарьи не кажется осмысленным? — спросил Рогов.
Храпнев поморщился.
— Нет, в некотором роде ты прав. И Дашка права. А мы с Димкой Барабановым нет. Вы нашли себе смысл. Но пойми, когда прилетит второй транспорт… если он прилетит, они не найдут ни нас, ни ваших детей.
— Почему?
— Потому что мы умрем, а все эти дети…
— Ты в них не веришь.
— Нет. Вы просто приняли их, а я не понимаю, что это такое забралось ко мне в дом. Мне хочется разобраться.
— Препарировать.
— Возможно.
Рогов покосился на Храпнева, но ничего не сказал.
Ховер подлетел к широкому пандусу и поднялся к воротам, по периметру которых замигала подсветка. Массивные створки поползли было в стороны, но через несколько секунд дернулись и встали.
— Опять, — сказал Рогов.
— Сиди.
Храпнев вылез из ховера и нырнул в техническую нишу в контрфорсе справа.
Он снял стопор со штурвала ручной доводки и за несколько минут в назойливом писке предупредительной системы раздвинул створки чуть шире габаритов машины. А это мое будущее, подумалось ему. Оно, правда, немножко сыпется. Но существует без детей.
Рогов аккуратно завел ховер внутрь станции. Храпнев перешел пешком и так же, вручную, закрыл ворота.
Стихла турбина. В тусклом свете верхних ламп пустое, безжизненное пространство ангара казалось покинутым и тревожным. Храпнев встряхнулся. Рогов сдул воздушную юбку и подсоединил к ховеру шланги питания, запустил диагностику. Вместе они вынесли энергобатарею на стенд подзарядки, гулко топая по ребристому настилу. Бум-бам, бум-бам. Потом воздушной пушкой Храпнев счистил с экранов ховера песок и пыль.
В радиальном коридоре, ведущем вокруг отсеков и основных помещений станции, кисло пахло химией. Кое-где на серых стенах еще подсыхала пена, но никаких признаков пожара видно не было.
