ложноножки. И двигалась эта "амеба" вроде и не быстро, но совершенно неумолимо, и так же как и реальная амеба, все пожирала на своем пути.
Звук становился все громче и начал распадаться на отдельные фрагменты; писк, верещание, топот миллионов лапок и шум миллионов движущихся челюстей. Чем ближе подползала лава, тем отчетливей было видно, что она состояла, по крайней мере, из нескольких видов грызунов. "Ложноножки" которые выпускала основная масса — это передовые отряды, которые вырывались вперед и тут-же "точили" все, что попадало им в зубы. Мыши останавливались, хватали своими маленькими лапками то, до чего успели добраться и пихали это себе в рот, активно жуя. Следующие за ними мыши, перебирались прямо по ним, по телам, по головам, вторым, а то и третьим слоем, и устремлялись вперед, выбрасывая следующую "ложноножку". И так раз за разом, безостановочно, неумолимо в своем движении… Интересно, смогут они заесть мамонта если тот им попадется? — Промелькнул у меня чисто академический интерес — Наверное смогут.
Над лавой лениво кружили отяжелевшие хищные птицы. У них теперь знатный пир. И как бы не было крылатых много, мышей было на порядки больше.
Ознобом передернуло стоящую рядом Соле.
— Страшно? — спросил я
— Противно! — ответила она, пристально глядя на приближающуюся массу зверьков. А потом немного помолчала и добавила тише — И страшно!
— Не бойся, мое солнце. Помнишь, что я говорил? На земле, самый ужасный и опасный зверь — это мы! И сейчас мы им покажем, кто в доме хозяин! Приготовились! — крикнул я остальным, потому что мыши, наконец-то добрались до полосы выжженной земли… И она им очень не понравилась. Ложноножки перестали вытягиваться, передние ряды застопорились, грызуны стали вставать столбиком, тревожно шевелить носами и громко попискивать. Но через них напирая, шла следующая волна, которая перевалив, тоже тормозила, не желая идти по сгоревшей и пахнущей свежим дымом земле. Инстинкт гнал их обратно, но третья волна напирала и толкала вперед. И так, волна за волной с диким писком, который перешел, казалось в инфразвуковую область, масса голодных грызунов катилась на наше заграждение. Ближе, еще ближе… пятнадцать метров, десять — пора!!!
— Давай — закричал я — поджигай! — И мы разом, сунули свои факелы в траншею. Пламя практически мгновенно охватило сухую, как порох, древесину, да еще и обильно политую всяческими смолами и маслами.
Над траншеей встала стена жара, от которой пришлось даже нам отступить подальше. Ну, так я ж все по фэн-шую проделал. Как говорят у нас в пожарке — "Пожарник, прежде чем научиться хорошо тушить, должен научиться хорошо поджигать! Дабы постичь и понять специфический процесс горения!". Так что, гори-гори ясно, чтоб подольше, мать вашу, не погасло!
Сквозь языки огня было видно, что напирающая масса забурлила, остановилась, опаляемая жаром, и замерла в зыбком равновесии. Надо простимулировать мышек к принятию "правильного решения"
— Кидайте факелы!
Соплеменники стали кидать зажженные факелы вдоль каменной стены, как бы давая направление спасения. Мыши, попавшие под огонь, с визгом, воняя паленой шерстью, разбегались от факелов в панике. Живой, копошащийся вал мелких тел придвинулся к огню еще ближе. Но температура была сильна, и многие тельца скрючивались и умирали от жара, некоторые мыши потеряв ориентацию от дыма и давки бежали не разбирая дороги и попадали в огонь, который их мгновенно пожирал. Воздух наполнился противным сладковато-приторным запахом горелого. Мышиный армагеддон, апокалипсис! Но вот, прошла минута, другая, третья, и потихоньку-полегоньку, вся "орда" начала медленное, но целеустремленное движение к берегу речки. Ну, вот и славно. Пущщай поплавают. Мыши-то пловцы вовсе никакие, тридцать-пятьдесят метров за глаза утонуть хватит. А мы еще и берег подготовили. Очистили от всякой растительности, подрубили покруче где надо, не враз залезешь.
— Ярик! Шныра! Бегите к дамам, узнайте как дела на направлении Щедрой и в лагере! — Я ведь не всех оставил здесь. Або, двое мелких девчонок и жены Хвата остались контролировать перекоп меж стеной и Затоном, а в самом лагере остались Вика и Лада с детьми и им в помощь Белая Лилия. — Со мной тут остаются Сильвер, падаван, и Хатак, остальные к берегу! Не дайте пристать поганым грызлам…
В общем, эту эпическую битву мы выиграли. Причем слово "эпическая" я употребляю без всякого сарказма или юмора. Как потом выяснилось, пал, пущенный Яриком со товарищи, еще в степи, сильно отклонил мышиную лаву в сторону, и то, что до нас дошло, это только жалкое подобие того, что прокатилось по другому берегу Хрустальной. Там стало как в пустыне. Леса-то, конечно не съели, но обглодали прилично. В степи сожрали все. Мы потом много находили начисто обглоданные скелеты разных животных, которые попали под нашествия грызунов. Кто-то ослаб, кто-то был болен, и не смог убежать, а кому-то просто не повезло вывернуться из-под все пожирающей лавы. Лишь хищные птицы поимели с этого нашествия значительную пользу. Сам видел, как многие совы, филины, ястребы всякие, сидели на ветвях, нажравшись до такой степени, что летать не могли.
Только на третий день, мы, наконец-то, смогли с уверенностью сказать что беда нас миновала стороной. С нашего берега вдоль Щедрой мышей практически не было. Сверху тоже нападало не так много, как я боялся, но еще целых три дня мы все, дружно, добивали остатки мышиного племени. До масштабной "рукопашной" все-таки дело не дошло, но и руки и ноги "приложить" к мышам пришлось. А самое главное, удалось отстоять урожай и лагерь практически без потерь.
Неизвестно, откуда пришла эта орда, сколько прошла километров, и куда потом делась. Может она благополучно потопла в Волге или двинулась вниз по течению, постепенно рассеиваясь окрест, не знаю, но впечатлила она племя, а особенно меня, очень сильно. Дикое буйство природы проявляющееся в
