это привело к тому, что сперва они не обратили на них внимания. Они лежали на боку, уложенные в узор, являвшийся точным отражением их спиральной архитектуры. Сотни и тысячи, разбегаясь концентрическим ковром улиткоподобных окаменелостей от массивных ног огромной статуи — до самого горизонта.
— Садимся? — почти умоляя, спросил инженер.
Капитан отрицательно качнул головою.
— Андрей, подумай!
— Я подумал, — спокойно ответил Мирский. — И пришел к выводу, что здесь нам искать нечего. Их тут уже нет.
Согласно бритве Оккама простейшее объяснение — обычно самое лучшее. А для этой планеты простейшим казалось то, что цивилизация никогда не являлась здесь родным явлением — была импортированным извне. Причем эпизодом наверняка очень кратковременным, судя по количеству и расположению сохранившихся следов.
Интерпретация Мирского необязательно могла оказаться единственно возможной, но все же была принята всеми, как наиболее подходящая к фактам. Но еще — а может, и прежде всего — потому, что возвращала их в мир, который можно измерить инструментами и понять чувствами.
— Теперь ты понимаешь, откуда кислород? — улыбнулся Карлссону физик. — Они пытались терраморфировать мертвую планету.
— То глубинное эхо…
— Хм… — подтвердил ван Хофф. — Я уверен, что боты нашли генератор. Все еще работающий, но бесконтрольно.
— А я вот прикидываю, что пошло не так, — громко произнес капитан. — Может, они просто перебрали? Хотели слишком много и быстро?
— Однако в размахе им не откажешь, — заявил Бринцев. — И в технологическом умении. Я бы все отдал, чтобы поглядеть на одну из их машин. Почти восемьдесят тысяч лет и еще на ходу!
— В размахе и гигантомании — тоже, — добавил геолог.
— Ты о памятнике?
— А о чем же?
— Знаешь, нам бы это тоже могли поставить в упрек. Такие пирамиды, например.
—
— Омикрон HL три ноль шесть один один, — капитан повел взглядом по лицам. — Да?
— Если по расчетам АХАВа это ближайшая система, из которой они могли прибыть… — Карлссон развел руками.
— А если их там уже нет? — забеспокоился инженер.
— Где-то они наверняка есть, — ответил с глубокой убежденностью Мирский. — «Корифей», подтверждение.
—
— Понял, — ответил капитан. — Ну, господа, пора в кроватки.
Они улетели, оставив за собой полосу ионизированного газа и, лишь потому, что это предписывал устав, — несколько геостационарных микроспутников. Через день после того, как «Корифей» покинул систему Рейеф-К700205, те отметили возникновение нескольких десятков весьма активных барристических точек в северном полушарии, а вскоре — и в южном. Точки соединились в два параллельных фронта, которые усиливались и бежали друг к другу, чтобы столкнуться над экватором. А когда глобальная буря стихла, почти через пару дней, на поверхности планеты уже ничего не было, как раньше. Исчезло плоскогорье и шестирукая скульптура вместе со всем своим окружением. На месте же базальтовых колонн выросла новая статуя, тоже гигантских размеров, которая изображала чуть сгорбленного человека, одетого в синее, с выдающимся носом.
Человек глядел вперед, на равнину, полную каменных парусов с оранжевыми лампионами у верхушек; те ритмично пульсировали:
Анджей Мищак
ПОРЫВ
(
— Командор Ларсен.
