— А как же так? Что такое тогда вот эти все
— Нет, нельзя категорически, — отрезала Тэтчер. — Знаете, в начале своей политической карьеры я имела неосторожность мыслить в той парадигме, которую вы сейчас описали. Проще говоря, если я считала своевременным начать сегодня до обеда войну с Аргентиной, а при этом мне докладывали, что корабли у нас все ржавые, снарядов всего пять штук и единственный боцман вчера ушел на пенсию — то я нападала на Аргентину.
«Эге, да она крутая тетка», — с одобрением подумал Андрюха.
— И вы знаете, это проходило. Чудом каким-то, но все сходило с рук. И я понимала, что это до поры до времени. И только у меня. И исключительно но той причине, что ко мне очень сильно благоволит Главный Политик. Никому другому так уж совсем откровенно плевать на объективные законы логики, математики и прочих наук он бы просто не разрешил.
— Ага, слыхал я про этого Главного, — сказал Андрюха. — Хорошо, наверное, когда он во всем за вас?
— Я знаю одного юношу, к которому он благоволит, наверно, даже больше моего, — отреагировала баронесса. — Вот посудите сами, разве стала бы я тратить чай с печеньем на человека, за которого не замолвил словечко сам Главный?
Андрюха прыснул. Тэтчер сохраняла невозмутимо строгую физиономию, но в глазах ее танцевали чертенята.
«Нормальная баба, своя, — с облегчением понял Андрюха. — Да еще и с приколами».
Тэтчер продолжила:
— Я сейчас расскажу вам по секрету о…
—
«Блупер — ляп…»
А симпатичное такое словечко, и, кажется, где-то даже смутно знакомое.
— Однажды, еще на заре моей карьеры, я произносила речь в Парламенте. Я, как всегда, объясняла левым болванам, как устроена экономика, и уже собралась было процитировать на эту тему Библию, вот этот момент:
«Есть прибыль от любого труда. Лишь от болтовни пустой — сплошной убыток», — понял Андрюха и мысленно сам себе похвастался: «А то, что
— И вот, представьте, стою я на трибуне и заявляю высокому собранию:
«—
Тэтчер сделала паузу и смотрела на Андрюху приглашающе, как бы ожидая взрыва его гомерического хохота. Он же слова ее в целом понял:
«Как сказано в Святом писании — и я считаю, правильно…»
И даже оценил
Но вот где смеяться — честно говоря, не усек.
— Лорды устроили мне овацию, взрывы хохота длились минут двадцать, — втолковывала ему Тэтчер. — А я, дочь бакалейщика Робертса, сообразив, что я ляпнула, стояла с пунцовыми ушами и думала об одном: обидится или не обидится на меня Главный!
Наконец до Андрюхи дошло.
— И как? — спросил он. — Он обиделся?
— Да умный он, и с юмором, — махнула рукой баронесса. — Наоборот, именно с тех пор и везти мне начало во всем подряд.
— Так что там насчет
— А вы, дорогой сэр, совершенно зря обзываете третью форму прошедшим временем, — своим обычным немного металлическим голосом отчеканила госпожа премьер-министр.
Андрюха замер, а потом хлопнул себя по лбу. Он вспомнил ту ночь в зале археологии Британского музея и бархатный голос бородатого добряка- профессора: «Вы не поверите, милейший, но в большинстве случаев третья форма выглядит точно так же, как и вторая!»
— Так это третья стоит за этим
—
— Вот что я пока что понял? — начал он рассуждать вслух. — Выходит, что