ужину.
– Мане-е-еры, – протянула я, наблюдая за ним.
– Господи, как же ты мне надоела, – с удовольствием уплетал за обе щеки пасту Яр.
– Не забывайся. Вообще-то, я твой преподаватель.
– Брось, Настюха, мы же старые знакомые, – махнул рукой Зарецкий. – Слушай, может, ты мне автомат поставишь? – спросил он вдруг с набитым ртом.
– Это еще с какой радости?! – возмутилась я. Едва даже кофе не подавилась.
– Тогда никто не узнает о твоей грешной связи с немцем.
– Что-о-о? – протянула я, чувствуя, как наливается тяжестью рука – так захотелось стукнуть этого гаденыша.
– Ну, вы же знаете, Анастасия Недоумовна, что домыслы, слухи и сплетни буквально окружают всех нас. Кстати, паста просто класс, хочешь? – Зарецкий протянул мне через весь стол вилку, на которую подцепил спагетти. Я поморщилась, но ничего не сказала.
– Ну Настенька, попробуй, – тыкал мне едва ли не в лицо вилкой этот идиот.
– Не хочу, Ярочка, – в тон ему отозвалась я, хотела было сказать, чтобы он отстал от меня и, вообще, вел себя культурно, но не успела.
– Здравствуйте, Анастасия Владимировна, – раздалось около нашего столика.
Мы с Ярославом одновременно повернули головы и увидели двух девушек и двух парней, которые, по всей видимости, только зашли на веранду и направлялись к одному из столиков. Лица их были очень знакомы, и я с ужасом поняла, что это – мои студенты. Более того – сокурсники побледневшего Зарецкого, который так и удерживал в воздухе вилку. Та самая девушка с красными косами, Митяй, парень с восточными глазами, и девица, заявившая, что у меня на лекциях можно спать на галерке.
– Здравствуйте, – голосом, в котором собрался весь холод Арктики, сказала я. Господи, как так-то?..
– Привет, Яр, – улыбнулись Зарецкому девушки, а парни по очереди протянули руки для рукопожатия.
Все четверо были крайне удивлены. Девушки в недоумении смотрели на меня, словно не веря, а Митяй многозначительно и весело поглядывал на Ярослава, едва сдерживая смех.
Я почувствовала себя крайне неуютно. Наверняка они все поняли совершенно неправильно.
– А мы тут зашли посидеть, – сказал один из моих студентов, пытаясь сгладить неловкость. – И вас увидели. Подошли поздороваться.
Яр нехотя обменялся с ними парой слов, и они ушли за свой столик в противоположном углу веранды, подозрительно часто оборачиваясь и шепчась.
Я залпом допила свой остывший кофе.
– *
– Что ты там говорил о домыслах и слухах? – спросила я делано весело. И он со злобой на меня уставился:
– Не дай бог по универу пойдет слух, что я встречаюсь с преподом, тогда…
– Тогда что? – спросила я. – Будешь плакать? Или Полина плакать начнет?
– Не трогай Полину.
И я поняла, что попала в точку. Неужели она ему так дорога, эта юная стервочка?
– Не трогаю, – пожала я плечами. – Вы встречаетесь? Она учится вместе с тобой? Лицо очень знакомо.
– Память, как у утки. Мы с ней вместе учились в школе.
– Постой-ка, это Полина Маслова? – помнила я фамилию той странной забитой девчонки. – А она сильно изменилась. У нее точно нет раздвоения личности или чего-то там такого?
Его телефон, лежащий на столе, завибрировал, и Яр, не ответив мне, схватился за него – не иначе как ждал, что его милая напишет.
– *Запрещено цензурой*, – повторил он, прочитав сообщение.
– Как некрасиво, Зарецкий. Ты же рядом с преподавателем.
Он откровенно зло на меня глянул.
– Что там? – полюбопытствовала я.
– Один из этих альтернативно одаренных написал мне и спросил… – Зарецкий трагично замолчал.
– Что спросил-то?
– Как я тебя подцепил.
– Что-о-о? – нахмурилась я. – Ты – меня? Почему не наоборот?
– Ты странная. Как может быть наоборот? – искренне удивился Зарецкий. Мне захотелось дать ему в лоб. Желательно ногой.
На какое-то время мы замолчали. Я молча смотрела на темную воду, а Зарецкий ел. Наверное, мне стоило уйти, но что-то – мне и самой сложно было
