Особист пожал плечами, ловко бросил папиросу в рот, поднес к ней синее пламя элитной зажигалки и с наслаждением закурил. Шилов сразу узнал в его руке зажигалку, которую ему подарил Седов, но промолчал.
Лицо особиста, кажется, на миг подобрело, то ли от никотина, щедро хлынувшего в кровь, то ли от приятных мыслей явно не о работе. Молчание тяготило, и Шилов не выдержал.
— Товарищ майор, долго еще будут меня здесь держать? Где мой экипаж?
Особист посмотрел на Шилова долгим тягучим, как резина, взглядом. В его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. Шилов всем телом подался к майору.
— Товарищ майор, я ничего не понимаю! Вы задержали нас всего лишь для проверки. Теперь, значит, трибунал?
Особист достал из нагрудного кармана гимнастерки измятую полоску телетайпной бумаги с каким-то неровно напечатанным на ней текстом. Со странной улыбкой посмотрев на текст, майор передал полоску Шилову.
Михаил настороженно взял в руки обрывок и прочитал вслух:
— «Перехвачена немецкая радиограмма следующего содержания: „Все по плану. Михаил Шилов на танке дивизии „Дас Райх“ перешел линию фронта“».
Шилов с недоумением возвратил кусок телетайпной ленты особисту.
— Я ничего не понимаю! По какому плану?
Особист только хмыкнул в ответ и пожевал губами папиросу. Весь его вид выражал лишь одно — Шилову, наверное, лучше знать, как и по какому- такому плану он живым вернулся из эсэсовского плена.
Шилов хмуро посмотрел на майора исподлобья.
— Планшет, в котором находилась секретная немецкая карта, мне принесла в зубах собака.
Особист лишь покачал головой в ответ. В качестве легенды, говорил весь его вид, следовало придумать что-нибудь более убедительное.
Шилов, налившись недоброй краской, сильно сжал кулаки.
— Товарищ майор, прошу вас, сделайте что-нибудь! Это ошибка. Я в бой хочу!
Особист, дымя папиросой, лихо зажатой в зубах, задумчиво повертел зажигалку в своей сухой жилистой руке. Похоже, она ему очень понравилась.
Шилов тронул руку особиста.
— Возьмите зажигалку себе, только выпустите отсюда!
Особист как-то горько усмехнулся, сунул зажигалку в один карман брюк, а из другого достал что-то увесистое, оно было аккуратно завернуто в тряпицу, и вежливо подал Шилову.
Михаил, ничего не понимая, взял в руки сверток. Что здесь может быть?
Особист встал и почти по-дружески похлопал озадаченного Михаила по плечу. Шилов развернул тряпицу и увидел новенький ТТ, он задиристо поблескивал вороненой сталью, словно с нетерпением ждал, когда же окончится его утомительное безделье. Особист кашлянул, погасил папиросу о каблук сапога, бросил окурок в ведро и, сунув руки в бездонные карманы своих брюк-галифе, решительно направился к выходу.
Шилов резко поднялся. Особист тоже резко, почти синхронно, остановился и глянул через плечо, боковым зрением поймав угловатую фигуру Шилова.
Михаил сделал решительный шаг к особисту и протянул ему ТТ рукояткой вперед.
— Возьмите пистолет. Пусть настоящие шпионы стреляются. Сами подумайте, если я в самом деле шпион, то почему…
В этот момент снаружи раздался сильный шум. Особист мгновенно насторожился. Шилов растерянно умолк.
За дверью раздался громовой голос комбата.
— Песни и пляски, я вам русским языком говорю: у меня предписание командования, а вы здесь в футбол играете!
Через мгновение багровый от возмущения комбат ввалился в землянку. Шилов опустил руку с пистолетом и в радостном изумлении хлопнул ресницами. Особист мгновенно приосанился и напустил на себя официальный вид.
Комбат по-медвежьи неуклюже отодвинул майора с дороги и шагнул к Шилову.
— Миша, жив?.. Слава тебе!.. Слушай, ты — герой. Твоя трофейная карта подтвердила предположение нашего командования. Немцы прут на Прохоровку, причем берут станцию в клещи. Твоя информация об их неожиданном маневре через село Киселево также подтвердилась!
В следующую секунду он увидел пистолет в руке Михаила, осекся и вдруг понимающе усмехнулся.
— Что здесь с тобой делают?
— Да вот… как сказать…
Шилов и комбат вопросительно уставились на особиста. Тот выглядел ягненком.
Комбат взял в руки пистолет, поднес к глазам и присвистнул.
