В основном в тот вечер гости поднимали чары как обычно: за дружбу, за будущий союз, не обошлось и без здравиц – и в честь литовского князя, и в честь тверского, и за жениха с невестой. Друзья в основном помалкивали, но раскрасневшийся Гедимин в середине застолья вдруг вспомнил про них и предложил Петру:
– Ну, а теперь за тобой черед, гость красный. Мне тут Давыд отписал, как ты в одиночку исхитрился гнавшуюся за вами дружину владимирско- волынского князя поначалу близ себя удержать, а опосля и обратно завернуть. И все это меча из ножен не вынимая, единым словцом. Вот и поведай нам его, не таись.
Сангре замялся, но делать нечего, поднялся с лавки и, предупредив Улана, чтоб готовился, заявил, что словцо словцу рознь. Еще у Екклесиаста сказано, всему свое время и время всякой вещи под небом. Кирилла Силыч одобрительно закивал, услышав, как Петр бойко цитирует Библию, но тот заявил, что точно также слово слову рознь и места им определены разные. С одним лучше на битву идти, другим – рати останавливать, а третьим место на праздничных застольях.
Тост его оказался и красив, и витиеват, но главное – необычен, не привыкли в Литве поднимать кубки в честь слабого пола. Сангре нашел уйму добрых слов и для княгини, и для ее дочек, а под конец, окончательно разойдясь, заявил, что и все остальные – наши матери, даровавшие нам жизнь, наши сестры, наши жены и наши дочери – тоже заслуживают всяческой похвалы, так пускай им…
Пожеланий было много, а в конце речи Петр, как бы подытоживая сказанное, заявил, что по обычаям их страны и правилам учтивости, за дам полагается пить стоя. Присутствующие поначалу замешкались, не зная, как реагировать, но выручил хозяин застолья, поднявшийся со своего кресла.
– А что ж, славный обычай, – степенно заметил он и остальные гости как по команде стали подниматься на ноги.
Первым осушив свою чашу, Гедимин многозначительно подмигнул своей разрумянившейся жене, намекая, что по окончанию застолья ее ждет не менее приятное продолжение. Ольга Всеволодовна смущенно потупилась.
Меж тем Кирилла Силыч вовсю пялился на Изабеллу, а чуть погодя, не выдержав, что-то негромко спросил у нее. Та согласно кивнула. А вот второй вопрос, последовавший вслед за первым, явно ее обидел, судя по вспыхнувшему на щеках румянцу. Улан уже начал привставать, явно собираясь вступиться за честь дамы, и Петр с трудом усадил друга обратно на место, прошипев, что пока не стоит ввязываться, ибо сей дядя – главный посол и за него могут так дать по шапке, что она свалится с плеч вместе с головой. Кроме того, пока вообще неизвестно, как там и что. Возможно, никакого оскорбления и не было. И действительно, судя по с трудом сдерживаемой улыбке, следующий вопрос боярина Изабелле явно пришелся по душе. Она кивнула, и, повернувшись в сторону друзей-побратимов, весело подмигнула им.
– Знаешь, Уланчик, кажется, я ошибался насчет ее умственных способностей, занизив их, – заметил Сангре. – Кстати, надо будет попозже поинтересоваться, о чем ее спрашивали.
– А удобно?
– Поверь, речь шла не о том, свободна ли она сегодня и не согласится ли посидеть с ним завтра вечером в кафе, – усмехнулся Петр. – Ставлю в заклад свою светлую голову против твоих закисших от страсти мозгов, что интересовались ее мастерством, а вот лекарки или косметолога – неизвестно.
Но первой вопрос по окончании пира задала Сангре Изабелла.
– А ведь в Арагоне не принято вставать, когда пьют за женщин, – заметила она, идя вместе с побратимами по узкому коридору к своим покоям. – Да и позже, ни в Италии, ни в иных землях, я с таковским не сталкивалась. Так откуда ты, кабальеро?
Петр растерянно крякнул и указал ей на узкий проход на женскую половину, давая понять, что их пути расходятся. Видя, что донья продолжает стоять, дожидаясь объяснений, Сангре многозначительно зевнул, намекая, что время позднее и ему очень хочется спать. Однако Изабеллу и это не смутило. Попытался исправить положение Улан, но получилось еще хуже.
– Сдается, прелестная донья, что вы…
– Ну вот, – бесцеремонно перебила Изабелла. – Снова
– Далеко, – неопределенно махнул рукой Сангре. – Когда придет нужное время, я непременно удовлетворю ваше… твое необузданное любопытство и расскажу о стране, где мы столкнулись с этим. Называется же она… Австралия. Там вообще много диковинного, включая как обычаи, так и разных животных с птицами – есть о чем поведать.
– А пока, прелестная донья, остается вложить стрелу своего нетерпения в колчан выдержки, как любят выражаться далеко на востоке, – встрял Улан. – Но в качестве утешения скажу, что на «вы» в Австралии принято обращаться не ко всем женщинам, но лишь к тем, кто заслуживает всяческого уважения и восхищения.
– А теперь ответный вопрос, – перенял эстафету Петр. – О чем вы… ты говорила с тверским боярином.
– Он спрашивал, где я училась лечить людей, – небрежно ответила она.
– Вопросов было три, – не отставал Петр.
– Еще он… спросил… ведомы ли мне лекарства от ядов, – нехотя произнесла она. – Я ответила, что в числе трудов моего учителя Арнольда из Виллановы, оставленных мне, был трактат «О ядах», в коем он привел подробнейший перечень всех известных ему ядов и противоядий. Свиток у меня с
