на высокой стальной ножке и журнального столика по центру, на котором пылится одинокий бокал. Широкие окна плотно завешаны тёмными шторами, а вместо люстры с круглых отверстий в потолке свисают провода.
Смотрю вверх, уверенная, что и в холле с освещением дела обстоят также, но нет — прямо над головой висит красивая хрустальная люстра и встроенные точечные светильники разбегаются по периметру.
Делаю несколько робких шагов и замираю рядом с лестницей на второй этаж, но рука Макса вдруг падает на плечо и разворачивает меня в другую сторону.
— На втором этаже тебе ещё больше не понравится, — ведёт меня в противоположную от гостиной сторону и вскоре взгляду предстаёт ещё одно странное место дома Яроцких — кухня. Почему странная?.. Стол без скатерти для меня уже странно. Возможно, сейчас не модно прятать дорогие столешницы под невзрачными тряпочками, но никак не могу избавиться от мысли, что на этом «голом» столе, где от мрамора практически буквально веет холодом, какая-нибудь миленькая скатерть в цветочек точно не помешала бы. Нет — она бы просто спасла эту жуткую, необжитую кухню!
В раковине пара невымытых тарелок, и это определённо хорошо. Кто-то здесь ест, а значит, кто-то всё же живёт в этом доме.
Кто-то очень одинокий, судя по всему.
Взгляд падает на Макса, водружающего на дугообразную барную стойку пакет с товарами из зоомагазина, и внутри всё так неприятного сжимается, что хочется обнять себя руками, да покрепче. Или… или его обнять?..
Достаёт из-под куртки это маленькое пушистое создание, недавно побывавшее на безочередном приёме у лучшего ветеринара в городе, и чешет его за ушком. Почему на безочередном? Не думаю, что Яроцкий вообще знает, что такое слово «очередь».
— Садись, — поднимает на меня глаза и кивает на один из стульев за круглым столом. За тем самым который так хочется застелить чем-нибудь ярким и миленьким. Потому что обстановка больше склеп напоминает, чем чью-либо кухню.
— Подержи Бродягу, — стоило присесть, опускает котёнка мне на колени, который тут же принимается играть с пуговицей на пальто, а я в недоумении смотрю на Яроцкого, который уже занимается распаковкой пакета.
— Бродягу? — повторяю, будто ослышалась. — Ты не можешь его так назвать.
— Ладно, — простодушно пожимает плечами. — Чудовище, Блохастый, Упырь…
— Нееет!
Бросает на стол упаковку сухого корма и, фыркающе усмехнувшись, смотрит на меня.
— Нужно что-нибудь милое придумать. Посмотри, какой он хорошенький.
— Этот — нет, — продолжает распаковывать пакет.
— Это ты при мне так говоришь.
— Ладно, — взмахивает рукой. — Твои предложения?
— Ну… — смотрю на котёнка, сворачивающегося в клубок на моих коленях, и пытаюсь придумать ему достойное имя. — Он чёрный. Может, Дымок?
— Ктооо? — лицо Яроцкого кривится в отвращении. — Не повторяй это больше, ладно?
Раздражённо вздыхаю, почёсывая котёнка за ухом.
— Фрик, например, ему больше подходит, — заявляет Макс.
— Лучик? — выдаю, и рука Яроцкого замирает с поднятым над столом кошачьим лотком.
— Я просто подумала… — неловко прочищаю горло. — Что… что это было бы символично.
— Луч? — повторяет скептически.
— Нет — Лучик. Он ещё маленький.
— И ни разу не зелёный. Хотя можно…
— Даже не думай! — с угрозой.
— Ладно, — ставит латок на пол. — Забудем про покраску.
— Просто повтори — Лучик. Лу-чик. Это просто.
— Отстань.
Смеюсь, но тут же замолкаю под пристальным взглядом Яроцкого.
Странно как-то смотрит на меня. От ощущения этой дикой неловкости уже не знаю, куда и деваться.
И зачем вообще меня домой к себе привёз? Сказал, что только котёнка оставим и обратно в школу вернёмся.
«А ты и поверила, глупая».
«А может и знала. Что значит — ещё более глупая.»
Смотрю через дверь на пустую гостиную, и жужжащий в голове вопрос вдруг сам озвучивается:
— У тебя ремонт? — Правда, в более мягкой формулировке.
