В Пасти Льва

что рассказать своей похитительнице.

«Знание — сила, — заметил Педант. — Лучше держать все в тайне».

«С другой стороны, — отозвалась Шелковистый Голос, — можно извлечь тактическое преимущество из знания о том, что твой оппонент знает то, что ты знаешь».

«Ой, Шелковистая! У меня голова заболит».

«Чтобы выбраться из этой передряги, — сказал юноша в хламиде, — нам понадобится объединить наши силы. Я прав, Ищейка?»

«Мне все еще не хватает данных. Как бы я ни складывал мозаику фактов, остаются пробелы, но…»

— Ага, «но». — Терранин отошел в сторону и присел под оценивающим взором Олафсдоттр.

— В чем дело, дорогуша? — спросила та. — Равн ты можешь все рассказать.

Донован посмотрел на нее.

— Иди за мной, — сказал он. — Только внимательно смотри по сторонам. Мы не одни на борту.

— Ах, как все это интригующе.

На стенке бака с рыбой крепился разводной ключ, использовавшийся для завинчивания вентилей. Олафсдоттр ничего не сказала, увидев, как человек со шрамами вооружается, и это молчаливое согласие конфедератки, казалось, прозвучало громче, чем все ее предшествовавшие реплики.

— Мы на судне контрабандиста, — сказал Фудир, — и в нем потайных ходов, ниш и комнат больше, чем дырок в сыре. Когда ты угоняла его, владелец находился на борту. Он был пьян и валялся в одном из таких помещений. Возможно, в этом самом. Он боялся действовать в одиночку…

— Что же, мозгами он, значит, не обделен.

— Поэтому он решил заручиться моей поддержкой, чтобы вернуть свою собственность.

— И ты, ко-онечно-о же, со-огласился. О-ох, до-о чехо-о же ты скверный мальчишка. Вот только как такое приключилось, что я по-прежнему стою у штурвала твоей судьбы?

— Он сказал, что у него на борту оружие. Нечто такое, что народ Гарпунного Троса собирался использовать для устранения Молнара в отместку за пиратство и убийство…

— Все различие, — фыркнула Олафсдоттр, — между народным флотом и цинтианскими пиратами сводится лишь к количеству и качеству вооружения их кораблей. Но продолжай.

— Я должен был отвлечь тебя, чтобы он застрелил тебя сзади.

Донован не стал вдаваться в подробности плана, ожидая ответа конфедератки.

Олафсдоттр уставилась на него неподвижным, будто у змеи, взглядом. Белки ее глаз и зубы резко выделялись на фоне угольно-черной кожи и казались кусочками льда.

— Стало быть, — наконец произнесла она, — ты все-таки хороший мальчик. Когда все слова будут сказаны, а дела закончены, когда завершится противостояние, я лично сопровожу тебя домой и устрою по-настоящему достойные похороны.

Она повела стволом шокера.

— Веди.

Многое прояснилось, когда Донован прошмыгнул между двумя баками и зашел в потайную комнату. Помещение было небольшим, но в нем имелись стол, стул и открытый сейф. Фудир предположил, что его использовали в качестве покоев для перевозимых контрабандой людей.

«Запах недаром показался мне знакомым», — произнесла Шелковистый Голос. Силач и Внутренний Ребенок мгновенно заняли оборонительные позиции, взяв под контроль уши и внимательно присматриваясь к миру через уголки глаз.

Ригардо-джи Эдельвассе лежал на полу, раскинув руки. Рот его был широко раскрыт и изувечен — ему словно бы выбили зубы ударом латной рукавицы. Стена за стулом была испачкана кровью, осколками костей и ошметками мозга. На столе стоял открытый грузовой контейнер стандартного размера на один бушель, а рядом лежал, тоже открытый, ящик с прекрасной резьбой.

Он был сделан из апельсинового дерева с Павлина, резец в руках неведомого мастера украсил его завитками виноградной лозы, изображениями фруктов и различных предметов. Внутреннюю поверхность ящика устилал шелк, прикрывая пористую прокладку. К сожалению, та не давала четкого представления о том, что на ней когда-то лежало.

Олафсдоттр вошла в комнатушку следом за Донованом и, так же как и он, не сделала даже попытки защитить нос от вони.