— И то верно, — улыбнулась Олафсдоттр. — Мало кого радует перспектива посмертной славы.
Гидула мрачно посмотрел на нее. Донован поперхнулся. Виски обожгло горло, и он с такой силой грохнул кубком по столу, что чуть не расплескал напиток.
— И какое же из наших имен, — проскрежетал он, — будет жить вечно?
— Только не произноси его вслух, — предупредил Даушу, — пока не наступит время и пока мы не поднимем массы.
— Гешле Падаборн, — сказал Гидула.
Услышав, как затаила дыхание Равн, Донован понял, что и для нее это стало откровением. Впрочем, будь иначе, она использовала бы это имя в качестве аргумента, когда они еще только направлялись к Удавке. Он чувствовал, что Педант копает все глубже и глубже. Но… так ничего и не находит. Все воспоминания сожжены.
— Падаборн, — прошептал он, будто надеялся, что звучание имени поможет ему ощутить связь со своим прошлым. Но это было имя незнакомца.
— Человек, вдохновлявший нас всех, — сказал Гидула. — Люди воспрянут духом, когда узнают, что ты возвратился.
— У тебя есть долг перед теми, кем ты когда-то руководил, — добавил Ошуа. — Ты должен вновь повести их в бой… и с ними их сынов и дочерей.
— Разве? — произнес Донован. — У нас не осталось воспоминаний о том, что мы когда-то были Падаборном. Да и желания поднимать оброненный им факел тоже нет.
Даушу ударил кулаком по столу.
— Я никогда не питал слишком больших надежд по поводу этой затеи, а теперь их у меня и того меньше. Человек, по сути, не более чем сумма своих деяний. Если Донован-буиг не помнит Падаборна, то не сумеет рассказать нам и того, как выбрался из Тайного Города. Олафсдоттр?
Эбеновая Тень посмотрела на него.
— Да, первый спикер?
Даушу дернул головой в сторону Донована и повел плечами.
— Не спеши, — сказал Гидула. — Рофорт когда-то писал: «Дом — это груда камней, но не только она. Если его разобрать, камни останутся, но куда же исчезнет дом?»
— Нет у нас времени на твои философствования, — нетерпеливо ответил Даушу. — Сегодня же вечером отправляемся на Ашбанал. Там нас будет ждать Манлий.
— Дом Падаборна был разрушен, — продолжал Гидула. — Но возможно, кое-какие камни остались. Ему вовсе не обязательно вновь становиться собой, чтобы вспомнить свои деяния. А все, что надо нам, — это знания лишь об одном из них.
— Вот уж не знаю, — осклабился Ошуа, — то ли ты, Гидула, и в самом деле мудрец, то ли просто напыщенный старый болван. Впрочем, что один, что второй вполне способны порой выдавать дельные мысли. Что скажешь, Даушу? Предлагаю взять его с собой. Авось знакомое окружение и пробудит в нем парочку воспоминаний.
— Ответственность на тебе, Гидула. — Даушу поднялся. — До тех пор пока это не угрожает остальным, можешь поступать как знаешь.
— Собираешься уже начать распускать слухи?
— Если я начну, тебе лучше бы предоставить мне Падаборна. Если не того самого, то хотя бы его подобие. Натаскай его, если придется. — Клюв посмотрел на то, как Донован накачивается виски. — И если сможешь.
С тем Даушу и удалился. Следом за ним поспешил Сорока.
Гидула тоже начал собираться.
— Он должен быть в порту Риетти до отлетного времени, — сказал он Олафсдоттр. — Держи его подальше от военных. Идешь, Ошуа?
Третий член Триумвирата покачал массивной головой.
— Пожалуй, посижу еще с нашим героем.
— Как знаешь, — сказал Гидула.
Когда старик удалился в сопровождении второго Сороки, Ошуа переместился на другой край стола, чтобы сидеть напротив Донована и Олафсдоттр. Откинувшись назад, он прислонился спиной к перегородке, закинул ногу на стол и заложил сцепленные руки за голову. Улыбка лишь усиливала его сходство с лисой.
— Ну, Геш, — произнес он, — и что же нам с тобой делать?
— Отправить домой? — предложил человек со шрамами. — Сомневаюсь, что мы вам будем хоть сколько-то полезны.
— Скажем прямо, с теми, от кого нет особой пользы, мы поступаем несколько иначе, — возразил Ошуа. — Знаешь, тебе следует поблагодарить Гидулу. Он тебе вообще-то жизнь спас… даже дважды за последний час.
— Вот и скажи мне еще, — проворчал Фудир, — что ваш брат хоть чем-то отличается от Названных.
