Екадрину. Если понадобится, можешь реквизировать сеть спутниковой связи «Юц’га Юнион». Постарайся отследить и их личные спутники. Если что-то найдешь, сразу давай знать. Мне не нравится, к чему все это идет, и вслепую действовать не хотелось бы. Равн, Геш, увидимся за обедом. Впрочем, если что-нибудь случится раньше, я вас позову.
Выйдя с мостика в серо-золотой коридор, Равн взяла Донована под руку.
— По-ойдем, до-орохуша, — сказала она, уводя его в сторону зоны отдыха. — Мо-ожет, по-осидим, по-обо-олтаем. А там, глядишь, я и по-озво-олю тебе делать со-о мно-ой все, что-о захо-очется.
Донован позволил себя вести.
— На твоем месте я был бы осторожнее с такими мечтами, ведь ты же не знаешь, чего именно мне может захотеться. Что, внизу ожидается серьезная заварушка?
— Заварушка? Еще о-одно-о террансхо-ое сло-овечхо-о? До-олжно-о быть, ты имеешь в виду драху, «схватку на о-оружии». — Ее губы изогнулись, обнажая белоснежные зубы. — Все будет хо-оро-ошо-о. О-ошуа о-отзо-овет До-омино-о, и то-ому не надо-о будет драться с Пено-ом. Да и Жак, надеюсь, не найдет Екадрину до-о ее о-отлета. Планета-то-о бо-ольшая, верно-о?
— Нет, — покачал головой Донован. — В конце нас ждет одна большая куча дерьма, и мы будем в самом ее центре.
— О-оптимизм из тебя так и хлещет… Но-о мы не дадим тебя в о-обиду. Ты слишхо-ом ценен, что-обы тратить тво-ои силы на тахую чепуху.
— Что-то меня не оставляет предчувствие, что, когда вы решите их все-таки потратить, ситуация будет запредельно отвратной.
Она потрепала его по щеке свободной рукой.
— Ну а для чехо-о еще нужны лучшие из лучших?
— Не хочу сказать, что я совсем развалина, но…
— Тссс, до-оро-охуша. Вспо-омни-ка мо-ой со-овет.
— Ошуа уже все понял. Над ним мухи не вьются.
— Мухи? Забавно-о же ты выражаешься. Идем. Сюда.
Широкая зона отдыха замыкалась в круг и была оформлена в серебряных и черных тонах. На стене поочередно отображались снимки тех мест, где бывал Ошуа, и портреты Сорок, когда-то состоявших у него на службе. Вокруг были расставлены игровые консоли, ткацкие станки и ремесленные столы. За исключением начальных и финальных этапов, межзвездные путешествия обычно проходили в полнейшем безделье. Конечно, часть времени можно было посвятить тренировкам и обучению, но и перебарщивать с ними не стоило. Поэтому у каждого члена экипажа имелось свое хобби. К примеру, Четвертый номер Карнатики был занят диссертацией по антропологии сектора Регенсторпа, а Шестая увлеклась лепкой из глины.
Когда вошли Равн и Донован, в помещении находились две Сороки: один читал на портативном экране, а второй играл в боевые шахматы за проекционном столом. Олафсдоттр замахала руками.
— На выхо-од! Про-очь, мерзавцы! До-оно-ован со-обирается любить меня, и зрители ему ни к чему.
Сороки рассмеялись и один из них заметил:
— Да уж, на его месте я бы тоже предпочел обойтись без зрителей.
И все-таки они поспешили собрать свои вещи и, все еще смеясь, удалились.
— И зачем ты им это сказала?.. — нахмурился Донован.
Но Равн вдруг подсекла ему ноги, и он повалился на кушетку, а Олафсдоттр уселась сверху. Она обхватила его руками и ногами так, что он почувствовал себя перевязанным проволокой тюком сена. Пошевелиться не было ни малейшей возможности.
— Какого?..
— Тссс, сладенький, — прошептала она ему на ухо на гэлактическом. — Слушай, и слушай внимательно. Ошуа поручили убедиться, что ты бесполезен. Что починить тебя невозможно. Но все дело в Гидуле. Что бы ты ни делал… кстати, пока мы валяемся на этой кушетке, можешь делать все что угодно… но главное — не позволь Гидуле узнать, что твои разрозненные личности смогли объединиться. В последнем рапорте Билли Чинса говорилось, что ты полностью сломан. Именно этого он ожидал, когда посылал меня за тобой, и именно таким ты и должен перед ним предстать.
Доновану удалось повернуть голову и увидеть в глазах Равн Олафсдоттр неподдельный испуг.
— Почему… — прошептал он, но Равн прервала его вопрос поцелуем, а потом, зарывшись носом в его шею, заговорила вновь:
— Не задавай вопросов, на которые я пока не могу дать ответ. Пока следует быть осмотрительными. На кону и твоя жизнь, и моя.
— Разве Ошуа не скажет ему?..
— Тише. Ошуа умен. А знание — сила. Так он им и поделился. Кх-м… а ты неплохо целуешься.
— Мне пришлось стать неплохим актером.
И вновь его заставили замолчать.
— Расскажи мне… — шептала Равн в промежутке между поцелуями, — что угодно… Хоть что… О Билли… Чинсе.
— Он отошел от дел.
