— Да откуда ей знать, о чем он тогда думал? — рычит Гончая. — Вижу, он много чем успел с ней поделиться.
Она еще несколько секунд стоит так, и ее молчание никто не смеет нарушить. Но когда обвиняющая рука медленно опускается, Равн Олафсдоттр вновь начинает говорить.
— Почему же это он вдруг изменник? — с поддельной невинностью в голосе произносит она. — Разве он кому-то приносил клятвы верности?
Бан Бриджит не отвечает, но ее кожа приобретает почти оловянный оттенок.
— Если я нашла выбро-ошенную вещь, — продолжает Тень, — разве мо-ожно-о винить меня за то-о, что-о я ее о-отмыла о-от хрязи и забрала? К тому же, — добавляет она на галактическом, — я ему несколько задолжала, и надо было как-то рассчитываться. Пусть он и старый пердун, но в нем есть некоторый шарм.
Мeаране интересно, одна ли она заметила неувязку в том оскорблении, которое выпалила ее мать. Пес? В конце концов, кто тут Гончая? Она склоняется над арфой, чтобы скрыть улыбку, и начинает наигрывать старинную дворцовую мелодию Ди Больда. Фудир как-то рассказывал, что эта песня ведет свое начало от куда более древнего сказания Терры, имевшего несколько иной смысл. Арфистка не поет, она знает: мать и без того услышит слова.
Она замечает, что мать поворачивается к ней и пытается прожечь взглядом, но арфистка не поднимает головы, поскольку боится расхохотаться. Мeарана продолжает играть, исполняя мотив наполовину шутливый, наполовину тревожный, ибо задеты настолько серьезные вопросы, что иначе как со смехом о них говорить нельзя. Ловкостью пальцев и сложностью мелодии она заставляет всех остальных замолчать до тех пор, пока не доходит до финальных, так и не спетых строк:
И только когда струны стихают, Мeарана Быстрые Пальцы решает посмотреть матери в глаза.
— Серьезно, мам, а что им еще было делать? Равн должна была сказать нечто, не предназначенное для ушей Ошуа, да еще и так, чтобы тот вообще ничего не заподозрил. Не говори мне, что сама никогда не пользовалась подобными уловками.
Последнюю фразу она добавляет с таким жаром, который равно удивляет и мать, и саму дочь. Когда-то бан Бриджит и вправду славилась такими проделками. Воцарившееся молчание спустя некоторое время нарушает Изящная Бинтсейф, которая смущенно произносит:
— В этом всем есть одна загадка…
— Ну во-от, о-опять, — смеется Тень, — всехо-о о-одна.
— Что Ви… — молодая Гончая замолкает, остановленная жестом бан Бриджит.
Но Равн и сама способна завершить ее реплику.
— Что Виллги — Гончий — делал на Юц’ге? О-о, мо-ой милый До-омино-о, мо-ожет, и не о-опо-ознал ехо-о, но-о мне-то-о эти то-опазовые глаза до-ово-одило-ось уже видеть, и не скажу, что-о наша встреча была приятно-ой. Хотя поступок он совершил действительно благородный, и я молюсь о том, чтобы судьба не свела их вновь в падарме жизни. Что же до вопроса: я бы удивилась, если бы Свора не прознала про наш конфликт и не прислала своих наблюдателей.
