– Да, и мистер Хасуэлл, присутствовавший при моем разговоре с викарием, сказал, что Эйнстейбл протянет еще много лет. Но не надо быть врачом, чтобы понимать: все может произойти внезапно. Это добавляет деталей к тому, что я уже заметил. Упомянув о тех двух письмах, найденных в кабинете Уорренби, я неприятно удивил сквайра и миссис Эйнстейбл. У меня создалось впечатление, что им не нужно, чтобы я заглядывал на этот карьер или на лесоповал. А тут еще Хасуэлл: стоило викарию заговорить о гравийном карьере, он вмешался, заморочил бедняге голову и перевел беседу совсем на другое. Я сделал вывод, что он, как и я, в курсе намерений сквайра.
После недолгого молчания полковник сказал:
– Неприятное дело, Хемингуэй! Слава богу, оно в ваших надежных руках. Если Уорренби шантажировал сквайра не для денег, а чтобы тот взял над ним покровительство в обществе, то является ли это достаточным мотивом для убийства?
Хемингуэй встал.
– Не припомню сразу, сколько дел я вел, сэр, – сухо промолвил он. – Уж точно немало. И все равно не скажу, что может стать мотивом для убийства, а что нет. Многие преступления, которые я расследовал, совершались по причинам, которые я бы отмел как невозможные, не будь раскрытие умышленных убийств моим ремеслом. Излишне напоминать вам об этом, сэр.
– Да, – кивнул полковник. – Но все зависит от того, какой человек замешан в преступлении.
– Верно, сэр.
Полковник снова поднял голову.
– Шантаж, – веско произнес он. – Да, это мотив, старший инспектор. Сильный мотив.
– Причем он оставляет нас на широком поле возможностей! Сквайр был для Уорренби не единственным объектом шантажа. – Хемингуэй посмотрел на часы. – Если позволите, сэр, я вас покину. Я обещал своему шефу позвонить примерно в это время. – Подойдя к двери, он оглянулся: – У меня список из более полудюжины людей, которые в связи с отсутствием алиби могли бы совершить это убийство, ну и что? Как минимум у четырех из них есть некое подобие мотива, а в конце преступником окажется, наверное, кто-то, о ком я даже не успел подумать.
– Очень надеюсь, что вы правы, – заметил полковник.
Глава 13
В маленьком кабинете не оказалось никого из временно подчиненных старшему инспектору сотрудников, но он увидел, что Харботтл, пришедший раньше его, разобрал стопку бумаг на столе. Усевшись, Хемингуэй отодвинул бумаги и подтянул к себе за шнур телефонный аппарат. Его немедленно соединили с непосредственным начальником, суперинтендантом Хинкли, который поздоровался с ним сурово, зато без всякой официальности: сказал с убийственным сарказмом, что рад слышать его голос и обожает задерживаться в Управлении, опаздывая на встречу. На это старший инспектор нашел надлежащий ответ, содержавший порицание людей, весь день проводящих с ногами, закинутыми на стол. После обмена любезностями суперинтендант поинтересовался:
– Ну, как дела, Стэнли?
– Бывало и хуже. Есть что-нибудь для меня?
– Ничего важного. Все банально: родился в 1914 году в Ноттингемшире, единственный сын преподобного Джеймса Артура Линдейла. Отец жив, мать умерла в 1933 году. Две сестры, одна замужняя, другая одинокая. Учился в колледже Стиллингборо. В 1933 году поступил в брокерскую фирму своего дяди «Линдейл и Кру». В 1935 году зарегистрировался на фондовой бирже. Призван в армию в 1939 году, служил до 1946 года. Хотите его послужной список? Переводился с места на место, награжден орденом за достойную службу. Последнее место службы – оккупационная армия в Германии, звание – майор.
– Вряд ли это пригодится. Чем он занимался после демобилизации?
– На пять лет вернулся на фондовую биржу. Проживал в холостяцком пансионе на Джермин-стрит. Больше о нем ничего не известно. Он даже не продлил свои водительские права. В конце 1950 года покинул фондовую биржу.
– Маловато, – вздохнул Хемингуэй. – Что насчет его жены?
– Он холост.
– Женат! – нетерпеливо возразил Хемингуэй. – Муж и отец! Я уже говорил тебе об этом, более того, просил навести справки и о ней!
– Знаю, но ничего о ней не получил.
– Кто готовил справку?
– Джимми Роксэм.
– Вот оно что, – протянул Хемингуэй. – Этот вряд ли что-либо упустит. Ты приказывал ему заняться женой, Боб?
– А как же! Если у меня появится повод уволить тебя с позором со службы…
– Не появится! – перебил его Хемингуэй. – Послушай, Боб, это значит, что даже Джимми иногда дает маху. Я все видел собственными глазами: муж, жена, годовалый ребенок. Линдейл говорит, что женился года два назад.
– Нет, – возразил суперинтендант. – Джимми поболтал с одним из партнеров его прежней фирмы, и тот не смог ответить, где он сейчас и чем занимается. Якобы Линдейл ушел с фондовой биржи из-за проблем с нервами после войны.
