неприязненно отшатнется. Но то, как он себя повел, застигло ее врасплох: Тимоти упал в кресло у стола, уронил голову на руки и притворно простонал:
– Вот это да! Какой ужас, моя дорогая!
– Это правда! – в отчаянии крикнула она.
– Нет, я этого не вынесу! За что тебя посадили, моя радость? За непредумышленное убийство за рулем?
– За подделку и растрату! – выпалила Бьюла.
Тимоти вскинул голову, посмотрел на нее и протянул руку, которую она стиснула. Он усадил Бьюлу к себе на колени.
– Ты – моя драгоценность! Немедленно все выкладывай!
Вместо того чтобы внять этому призыву, Бьюла упала ему на грудь и разрыдалась. Харт разумно ограничивался словечками «брось!» и «будет, будет!» и терся щекой о ее всклокоченную голову и успокоительно похлопывал по плечу. Эта находчивость быстро принесла результат: Бьюла перестала рыдать и, икая, зашептала:
– Я этого не делала! Это не я, Тимоти!
– Послушай, милая, хватит меня пугать! Необязательно мне это повторять! Кто был твоим защитником?
– Я забыла… Запросила адвоката, и мне назначили какого-то старичка. Сказали, что по суду.
– Ладно, дорогая, все понятно! – воскликнул Тимоти. – Впервые за свою карьеру юриста я жалею, что выбрал стезю краснобая из Центрального уголовного суда! Вот если бы я мог выступить твоим защитником…
– О, Тимоти! – Бьюла уткнулась ему в плечо и всхлипнула. – Это ничему не помогло бы! Я была дурочкой! Мне никто не верил – и теперь вряд ли поверит! Я не могла придумать доказательств, что не делала этого, а если пришла в тот кабинет в позднее время – так это потому, что он мне позвонил и велел туда пойти и достать из сейфа конверт. Сказал, что забыл про него и теперь у него возникнут неприятности с дядей. Я должна была отправить ему конверт по почте. Но в суде было просто мое слово против его, и хотя судья был, по-моему, склонен принять мою сторону, жюри решило по-другому.
Харт не пытался решить загадку. Он просто достал большой носовой платок и, вытирая Бьюле щеки, приговаривал:
– Когда все это закончится, ты мне расскажешь. А пока сядь прямо, перестань меня поливать, а то промочишь насквозь! Сюда вот-вот войдет мой приятель сержант, он же старший инспектор Хемингуэй, не хочешь же ты, чтобы он застал тебя в луже из слез! И хватит бояться, что он арестует тебя за убийство по той причине, что однажды тебя осудили за подлог: он слишком хитер, чтобы так сглупить!
– Я не все тебе рассказала, – не унималась Бьюла, решившая облегчить душу. – Моя фамилия не Бертли. То есть это не вся моя фамилия.
– Дай наберусь смелости! Потому что если твоя фамилия Снукс или что-то в этом роде…
Она улыбнулась:
– Нет-нет! Мериден!
– Что может быть лучше? Правда, единственные известные мне Меридены – консервативная семья из Уорикшира, помешанная на физкультуре и благих намерениях.
– Это они и есть! – воскликнула мисс Бертли.
– Прости, но наша помолвка расторгнута. Половина твоей ценности заключалась для меня в том, что у тебя нет родни такого пошиба! Прочь с моего колена!
Поспешность, с какой Бьюла выполнила команду, была вызвана появлением старшего инспектора Хемингуэя. Подбежав к висевшему над камином зеркалу, она стала приводить в порядок свой облик, лишь изредка издавая конвульсивные всхлипы.
– Милости просим! – сказал Тимоти. – Атмосфера очистится, если я скажу, что уже все знаю. Не стесняйтесь, старший инспектор! Я как раз внушал нашей очаровательной рецидивистке, что вы не арестуете ее только из-за того, что она попала впросак прежде, чем сподобилась познакомиться со мной и заручиться моим советом и поддержкой.
– Не арестую, – подтвердил Хемингуэй. – Но предупреждаю вас, мисс Бертли: если вы и дальше будете воспринимать меня как какого-то гестаповца, то мне и впрямь придется этому соответствовать и напустить на вас Андербарроу за то, что вы не соизволили зарегистрироваться после освобождения. Решайте сами!
Она обернулась и, вспыхнув, попробовала улыбнуться.
– У вас все равно ко мне предубеждение. Опыт общения с полицией не позволяет мне доверять вам.
– Старший инспектор докажет тебе, что бывают злые полицейские, а бывают добрые, – произнес Тимоти. – Ведь так, Хемингуэй?
– Ничего я не стану ей доказывать! Она сама убедится, что в полиции служат разные люди. Впрочем, просто чтобы вам объяснить, что мы с Гиммлером не являлись друзьями, я все-таки замечу, что ваше дело вызвало у меня интерес. Я выяснил, что партнерство между Гарольдом Макстоком и его дядей прекращено.
Грустные глаза мисс Бертли вспыхнули, и она воскликнула:
– Так вы думаете…
– Ровным счетом никаких мыслей у меня нет! Собственно, откуда у меня возьмется интерес? То дело расследовал не я, меня занимают лишь
