— А черный портфель рядом с ним?
Жасмин вытянула шею и пискнула, когда ее нога соскользнула и кусок металла с грохотом упал на пол.
Все трое вздернули головы, но граф повернулся набок, застонал, чтобы скрыть посторонний звук, и похитители вновь расслабились.
— Сидите тихо, ваша светлость! — презрительно усмехнулся один из них. — Или я подойду и заставлю вас замолчать навечно!
— Да, вижу, — прошептала Жасмин, когда похитители вернулись к своей трапезе.
Граф застонал, но на сей раз не потому, что разболелась голова, по которой его огрели.
Страшно подумать, что документы в этом портфеле могут покинуть пределы страны.
Это означало бы начало войны.
— Они приходили за портфелем? — догадалась Жасмин.
Она как раз дотянулась до запястий графа, и пальцы робко потянули веревку, пытаясь развязать крепкие узлы.
— Да, я сам им совершенно ни к чему. Похищение — для отвода глаз. Они думают, что все будут ждать требования о выкупе, не понимая, что их истинной целью были документы в моем портфеле. Там особо секретные записи, мысли и планы, я даже передать вам не могу, насколько они важны для будущего Европы.
— Но, Ричард, как они надеются вывезти их из долины? Дороги замело. А свежевыпавший снег делает эту задачу сложной вдвойне.
— Да, я сам об этом сперва подумал, а потом понял: в озеро впадает река. Она редко замерзает. Наверное, у них неподалеку есть лодка, на ней они и уплывут.
— И что же мне делать? — вздохнула Жасмин.
В приступе отчаяния она неистово потянула за узел, но без ножа не стоило и мечтать об освобождении графа.
Граф оглянулся на сидящую на корточках в темноте девушку, его карие глаза были наполнены тревогой.
— Ничего! — прошипел он. — Послушайте, Жасмин, вам нельзя оставаться, чтобы не подвергать себя еще большей опасности. Если, как вы уверяете, уже подняли тревогу, будем надеяться, что меня скоро найдут. Возвращайтесь назад в замок, расскажите, где я. Тогда я, по крайне мере, буду знать, что вы в безопасности. А это так много для меня значит.
Сердце Жасмин просто запело от этих слов, но она понимала, что не сможет его оставить.
— Ричард, если эти документы настолько важны, как вы говорите, не стоит думать о моей безопасности.
Граф негромко застонал.
— Дорогая моя девочка, ваша безопасность значит для меня все! Если бы только…
Жасмин протянула руку и коснулась его запястья чуть выше веревок, впившихся ему в кожу.
— Ричард, вы бы никогда не узнали, как я мечтала услышать эти слова, но наши чувства не должны помешать достижению цели. Зло должно быть наказано. А теперь говорите мне, что делать.
— Жасмин!
— Послушайте, Ричард! Я знаю, вы думаете, что женщин нужно ограждать от всех опасностей современного мира, но сейчас один из тех исключительных случаев, когда нужно отбросить сантименты.
Граф несколько минут молчал. Он знал, что Жасмин права, но как он мог попросить рискнуть жизнью любимую женщину?
— Этот портфель не должен покинуть пределы страны, — прошептал он хриплым голосом.
Жасмин не колебалась ни секунды. Не время сейчас для долгих прощаний.
Любимый мужчина сказал ей, что делать, и она была решительно настроена выполнить его просьбу.
Она позволила своим пальчикам лишь на мгновение задержаться на связанных руках графа и потихоньку отползла в темноту.
Всего в миле от лодочного сарая Мэри с Джорджем медленно скользили на коньках по озеру, взявшись за руки и вглядываясь в ночь в поисках следов Жасмин на тропинке, идущей вдоль берега.
Снег уже перестал идти, тучи расступились, открыв сверкающее звездное небо с полной луной, которая залила серебристым светом заснеженные поля и болота.
Джордж решил, что снег слишком глубок и будет трудно догнать американку пешком.
Мэри нашла коньки графа, и уже через несколько минут они вдвоем стояли на льду.
— Наверное, мисс Уинфилд последовала за ними по тропинке, — предположил Джордж. — Если мы не потеряем тропинку из виду, то в конце концов найдем леди.
— Поверить не могу, что она оседлала вашего старого пони! — пробормотала Мэри.
Они как раз собирались выйти из замка, когда из конюшни выбежал молодой конюх с новостью о том, что мисс Уинфилд поскакала на пони Джорджа и скрылась в ночи. Что ему оставалось делать?
