– Я думаю, что мнение о нападении или ненападении Германии на Союз либо Союза на Германию (как выгодно прессе), значения не имели. Первое. Товарищ Сталин лучше прочих понимал нелегитимность советской власти, насильственность для народа советской власти и неизбежность постоянной грызни близ верхушки советского руководства, каковая грызня происходила с первых дней советской власти, с самого 1917 года. Заговоры здесь в принципе были неизбежны, и товарищ Сталин, как человек очень мудрый во внутренней дворцовой политике, заботливо осматривал вот ту зеленку, выражаясь сегодняшним языком, где могут прятаться настоящие диверсанты, террористы и боевики. Иногда они там прячутся, иногда они там не прячутся, но регулярно нужно какие-то квадраты накрывать «Градами», а какие-то выжигать из огнеметов; иногда попал, иногда не попал. В стране должно было быть жесточайшее единоначалие. Никакой возможности даже помыслить сопротивляться товарищу Сталину, исполнять приказы не так, как он имеет в виду. То есть армия должна была быть абсолютно единоуправляема, абсолютно покорна вот тому единому рычагу, на котором лежала сталинская рука. А генералы могли иметь собственное мнение, могли допускать нехорошие высказывания, а самое главное – в их руках была армия, единственная реальная сила в стране, которой народ был уже задавлен. Вот товарищ Сталин и производил иногда профилактические прополки, а иногда в бредень и реальная рыба попадалась.
– Если бы природа предоставила вам шанс прожить жизнь с начала, что бы вы сделали по-другому?
– Вы знаете, разве что некоторые мелочи. А на самом деле я придерживаюсь той точки зрения, что, как писал еще ОТенри в своем знаменитом «Дороги, которые мы выбираем»: «То, что внутри нас заставляет нас выбирать нашу дорогу». Так что каждый идет по той дороге, которая проложена всей его сущностью. Я думаю, что огромная часть людей свою жизнь прожила бы с начала. А потом… Жил когда-то в Израиле известный мудрец, казненный во время войны Маккавеев, – равви Акиба, который сказал фразу, глубоко меня некогда поразившую: «Если бы у нас была возможность пойти в некий дом и сбросить там свою судьбу, сняв с гвоздя любую чужую, то каждый возвратился бы восвояси со своею собственной, ужаснувшись чужим страданиям».
– Вы занимаетесь инвестированием?
– Я не инвестирую ничего и никуда, в чем, возможно, не прав. Дело в том, что большую часть своей жизни я был человеком иногда бедным, иногда очень бедным, иногда нищим, иногда появлялось немного денег на жизнь. Вопрос о покупке чего бы то ни было – солидного, разумеется – не стоял, дай бог, чтобы хватило на оплату междугороднего телефона, на покупку новых штанов и тому подобного. В новые времена, то есть, пожалуй, уже в XXI веке, я стал зарабатывать деньги, как-то уже похожие на деньги. Вот на эти деньги я купил квартиру в Москве. Это нормальная трехкомнатная квартира в нормальном сталинском доме – то, чего мне всегда хотелось. Без всякой лишней роскоши, но на хорошем уровне. Я не рассматривал это как инвестицию, я ее покупал, чтобы в ней жить, что и делаю. В Таллине у меня осталась квартира, и остался хутор. Я это также не рассматривал как инвестицию, потому что квартиру я приватизировал в новые времена. Она была коммунальной, сосед выехал, я приложил все усилия: какие-то талоны, карточки, чеки жены, дочери и прочее – вот тебе, собственно, и квартира. Хутор, когда он был куплен, стоил очень небольших денег, он покупался в качестве дачи. Сейчас он, конечно, стоит дороже, сколько – я понятия не имею. Вот и все. В свое время я мог, допустим, заработать денег и получить квартиру бесплатно, имея друзей, которые работали в большом бизнесе, в том числе и в финансах, – людей, которые мне могли без всякого ограничения сделать банковский кредит под очень низкий процент, чтобы я, допустим, на стадии нуля купил две-три квартиры, а после этого одну оставил себе, пару продал, рассчитался с кредитом и еще оставил бы что-то для себя. Зная себя, я понимал, что вместо того, чтобы думать, как устроен мир, я начну переживать о том, как строить, и не пропадут ли мои деньги.
Таким, как я, с моим типом нервной системы это просто противопоказано. Я мономан: если начинаю чем-то заниматься, то только одним делом и совершенно бросаю все остальное. Кроме того, я знаю много примеров, когда известные люди и вообще звезды мирового класса, заработав деньги, начинали их вкладывать в то, в се, и не просто вкладывать, а еще и заниматься бизнесом. Они покупали парфюмерные фабрики, какие- то винодельческие участки, после этого они ощутимо снижали свой уровень как профессионалы, как звезды. Природа жестока: если где-то прибыло, то где-то убыло. Вот поэтому я ни во что не инвестирую и, конечно, теряю деньги, потому что то, что у меня есть, лежит в паре зарубежных банков под смешной, ничтожный процент, равный проценту инфляции, а поскольку цены все равно растут, то общая покупательная способность денег снижается. Зато у меня не болит голова.
Я думаю, что если мне удастся дожить до того времени, когда я буду зарабатывать, допустим, миллион долларов в год, то я начну думать, куда это вкладывать. Но поскольку я никогда в жизни не ставил перед собой такую задачу, а ту задачу, которая передо мной стояла, скорее можно было назвать мечтой: я хотел получать нормальную среднюю советскую зарплату, то есть 150–200 руб. в месяц, и при этом писать то, что я хочу, так, как я хочу, и чтобы все оно издавалось без всякой редактуры насыщающим тиражом – сколько купят. «Если это будет так, – говорил я мысленно Господу Богу, – то больше мне ничего не надо». И вот если сейчас я получаю даже больше средней советской зарплаты, то я не должен испытывать долготерпение у парня наверху, а
