Их заливало дождями, они страдали от голода и подвергались обстрелам. То, что им удалось выстоять и выжить, было почти победой. Но Албукерк считал, что на Гоа у него осталось незавершенное дело. Так же как и в случае с Ормузом, он поклялся вернуться и одержать победу. И то и другое он осуществил с головокружительной быстротой.
Глава 19. Устрашение. Август — декабрь 1510 года
На острове Анджедива Албукерк с удивлением заметил маленькую эскадру из четырех судов, направлявшуюся к далекой Малакке на Малайском полуострове. Эскадру возглавлял Диогу Мендес де Васконселос. Мануэл легкомысленно отдал этим явно недостаточным для такой задачи силам приказ захватить Малакку. Часть финансирования предоставили флорентинцы, вложившие в это предприятие свои деньги. Среди их представителей был Джованни да Эмполи, которому уже приходилось сопровождать Албукерка в одном из плаваний. По его словам, губернатор был «крайне недоволен поражением в Гоа, равно как и многим другим». Сохранившиеся записи Эмполи, скорее всего, были сделаны, когда он страдал от цинги в результате того, что корабль попал в штиль возле бразильских берегов. Должно быть, тон повествования мрачный и раздраженный. Эмполи описывает, как Албукерк был буквально одержим Гоа, намереваясь вернуться и захватить его как можно скорее. Для достижения этой цели он намеревался бросить все силы. Ему нужен был каждый корабль — включая те, которые направлялись на Малакку. Однако после тяжелого испытания, которому подверглись его люди на реке Мандови, Албукерку приходилось действовать скрытно, не выдавая своих намерений. Албукерк в полной мере оценил потенциал острова и боялся, что после возвращения флота румов Гоа станет неприступным оплотом противника. Особенно беспокоило Албукерка то, что может быть сформирована новая вражеская армада. Эмполи же не воспринимал угрозу из Египта всерьез: «Подобные слухи относительно румов ходят уже много лет, но насколько они обоснованны, мы не знаем… сейчас в этом нет никакой уверенности, поскольку неизвестно, говорят ли мусульмане правду». Эмполи обвинял Албукерка в том, что, пользуясь помощью Малика Айяза в Диу, он нарочно придумывает заговор, чтобы продвинуть свой план.
Как бы там ни было, Албукерку быстро удалось уговорить, заставить и упросить всех, включая эскадрон из Малакки, поучаствовать в новой операции. Учитывая, как к данной проблеме относились португальские власти в Кочине и Каннаноре, это было немалым достижением. Всегда бдительный Тимоджи сообщил Албукерку, что Адиль-шах покинул Гоа, чтобы вести новые войны с Виджаянагаром. Таким образом, момент для нападения был самый подходящий. Подготовка была завершена всего за два месяца. На совете в Кочине 10 октября Албукерк поставил капитанам ультиматум — либо они следуют за ним, либо объясняются перед королем. К проблеме Малакки и Красного моря планировалось вернуться сразу после захвата Гоа. И снова сила характера и угрозы помогли Албукерку одержать верх. Диогу Мендес де Васконселос вместе с недовольными флорентинцами согласились отложить экспедицию в Малакку. Даже мятежники, поднявшие бунт из-за инцидента с Руем Диашем, были отпущены из тюрьмы — Албукерку требовались все силы. 16 октября он написал королю оправдательное письмо, объясняя, почему не хочет отступиться от Гоа: «Ваше Величество, Вы увидите, как все получится хорошо, если Вы станете правителем Гоа… нигде нет таких удобных и безопасных побережий, как на Гоа, поскольку это остров. Если потеряете всю Индию, оттуда сможете покорить ее снова». На этот раз речь шла не только о завоевании территории. Албукерк намеревался полностью очистить Гоа от мусульманского присутствия.
На следующий день он отплыл с девятнадцатью кораблями и войсками численностью 1600 человек. К 24 ноября корабли снова вошли в устье Мандови. На этот раз португальцам предстояло сражаться не одним. Воспользовавшись спорами из-за сфер влияния на индийском побережье, они смогли привлечь на свою сторону несколько мелких княжеств. Султан Хонавара прислал пехотные войска, численность которых, предположительно, составляла полторы тысячи человек. Тимоджи снова собрал 4 тысячи и предоставил 60 мелких судов. Но Адиль-шах не оставил Гоа без охраны и защиты. Он разместил там гарнизон из 8 тысяч человек. Португальцы называли их белыми турками. Это были опытные наемники из Оттоманской империи и Ирана. Среди них было немало венецианских и генуэзских перебежчиков, хорошо разбиравшихся в литье пушек.
Албукерк решил не ждать. 25 ноября, в День святой Екатерины, Албукерк разделил свои войска на три группы и напал на город с двух сторон. Однако, несмотря на все его усилия, попытка заставить португальцев действовать строго в соответствии с тактикой провалилась. Однако в этом случае именно их традиционный яростный натиск принес победу. С криками «Святая Екатерина! Сантьягу!» португальцы ринулись на баррикады, окружавшие город. Один солдат сумел вовремя просунуть оружие между створками ворот, помешав защитникам Гоа их закрыть. А маленький и юркий Фрадик Фернандес воткнул свое копье в стену и взобрался на парапет. Там он встал во весь рост и принялся размахивать флагом, крича: «Португалия! Португалия! Победа!»
Отвлеченные его внезапным появлением, защитники не успели закрыть ворота. Вскоре они были распахнуты настежь, и португальцы ринулись в город. Защитники отступили, однако тут же столкнулись с другим подразделением, которое вломилось через вторые ворота. Бой был очень кровавым. Португальские хроникеры рассказывают о безумной храбрости своих воинов. Одним из первых, кто ворвался в город, был Мануэл ди Ласерда. Под глаз ему вонзилась вражеская стрела с зазубренным наконечником. Она вошла слишком глубоко, чтобы ее можно было извлечь. Тогда Ласерда отломил древко и продолжил сражаться, хотя все лицо его было залито кровью. Еще один боец, Джеронимо ди Лима, сражался, пока не упал на землю. Его нашел брат Жуан, который не хотел бросать умирающего Джеронимо. Однако тот упрекнул брата за то, что тот не участвует в битве. По одной из версий, Джеронимо сказал:
