– Я пришла не для этого, – вспыхнула Таня. – Я искала работу в швейной мастерской, а не в публичном доме!
– Нет, она твердо решила делать мине нервы! – Ривка даже руками выплеснула. – Засохни глазом, шоб уши не завяли! Зачем тогда ты за мине пришла? Разве ты не знаешь, что лучше меня никто не устроит девушку за хороший дом? Разве тебе это не сказали? Вся Молдаванка знает, что я работаю под Яшкой Чалым! А ты сидишь тут и делаешь мине нервы! Шото мине не нравятся за твои намерения, или как? Ты шо тут, круче Яшки Чалого?
– Я устраивалась шить, – стояла на своем Таня.
– Ой, как оно мине! Ты серьезно хочешь исколоть иголкой за эти нежные пальцы? И кому ты тогда будешь нужна? Тогда тебя не возьмет ни один приличный дом! Сгноишь себя в полтиничном заведении для солдатни! Не делай всякие глупости, поезжай за человеком Яшки, я за тебя, дуры, стараюсь! Не морочь мне модебэйцелы!
Таня решительно направилась к выходу. Мадам Ривка остановила ее у порога.
– А ну где стой! Ты девственница, или как?
– Какое ваше дело?
– Если так – совсем другие деньги, таки да! Шо ж ты не за то разговор начала?
Но Таня, не отвечая и больше не оборачиваясь, уже летела вниз по лестнице, слыша за собой жалобные причитания мадам Ривки, которая выла в голос, что бессовестная девка ввела ее в настоящий расход. Таня быстро шла по улице, и ее словно жгли нарядные кружева единственной выходной блузки, в которой она выглядела предательски хорошенькой, так что мужчины оборачивались ей вслед.
Глава 4
Дерибасовская для девушек с Молдаванки. Знакомство с миром «королей». Болезнь бабушки. Гека из банды Корня
С тех пор Таню пытались продать все, кому не лень, на любом месте найденной ею работы. Очень скоро она поняла, что все швейные мастерские и галантерейные лавчонки не только перешивают и продают краденое, но и занимаются совсем другим, главным делом – торговлей живым товаром. А все остальное – просто прикрытие.
В каждом магазине, куда заходила Таня, приказчик вежливо сводил ее с хозяйкой, а уж та с ходу предлагала ей принимать мужчин – иногда прямо в кабинете за лавкой, иногда – в каком-нибудь заведении, в котором у хозяйки лавки были связи, а иногда – даже стоять на улице, рядом с самим магазином.
Никому не приходило в голову, что девушка ее возраста и внешности может хотеть заниматься чем-то другим. На Таню смотрели как на сумасшедшую, втолковывая все выгоды, которые принесет новое положение. Никто даже не догадывался, что и думать о таком она не могла. Намного привлекательнее панели для Тани выглядела веревочная петля – но даже на это она не имела никаких прав, так как оставить бабушку одну не могла.
Иногда предложения торговать собой поступали сразу же, в первые же минуты. Иногда Тане удавалось продержаться дольше – например, неделю, до того момента, как хозяева подступали к ней с этим предложением. Таня отказывалась. Ей платили заработанные гроши или не платили их вообще и выгоняли вон, внятно разъясняя, что считают ее чем-то вроде городской сумасшедшей. И действительно: в районе Молдаванки не было ни одной девушки, которая работала бы на фабрике, в магазине или швейной мастерской. Для девушек ее возраста, даже менее красивых, чем Таня, существовал только один выход – либо заведение, либо улица. Третьего было не дано.
Однажды Таня почти десять дней продержалась, работая официанткой в трактире на Косвенной, в районе Староконного рынка. За эти дни большую часть воров и мошенников она узнала в лицо. Королем района Староконки был Васька Жмырь, черноволосый цыган с выбитым передним зубом. В первый же день работы он попытался пристать к Тане, но она так повела себя с ним, что Васька тут же проникся к ней глубочайшим уважением и объявил себя кем-то вроде ее защитника. Но и он не оставлял попытки устроить для Тани «лучшую жизнь».
– Давай я устрою тебя за приличное заведение, – говорил Васька. – Хозяйку прижму к ногтю, работать будешь пару дней в неделю, клиентов сама выбирать. Заведешь хорошие деньги и бросишь все к чертовой матери. Решайся. Все делают гешефт, или как?
– Я – не все, – отрезала Таня, таская тяжелые подносы с едой, всем своим видом показывая, что не желает продолжать разговор. Но Васька не отставал.
– Погубишь ты себя. Красивая ведь, молодая девка. Себя погубишь! Как пить дать сгноишь! Не хочешь со мной – не надо! Другого найди! За такого фраера – шоб земля обломиться! Да ты должна вертеть мужиками, как куклами на веревочках, а ты крутишься здесь, как последняя дура. Спину рвешь. Да возьми ты себя в руки! Девчонки и похуже тебя такую карьеру делали. Есть шо посмотреть.
