Яна кивнула.
На выходе Мартин оглянулся и подмигнул ей.
В палате установилась пугающая тишина. Яна посмотрела в окно. Из-за белых ночей было не понятно, какое время суток. Она решила вздремнуть, но не успела сомкнуть веки, как перед глазами поплыли яркие пятна, время от времени сливающиеся в какие-то картинки.
— О господи! Я вспомнила! — Цветкова открыла глаза и села в кровати.
От этого резкого движения ее замутило и закружилась голова. Она опустила ноги на холодный пол и нащупала тапки. Шатаясь, дошла до двери, открыла ее и выглянула в пустой коридор. Из-за того, что в больнице не наблюдалось ни живой души, Яна предположила, что на дворе ночь. Больше всего ей хотелось убраться отсюда, но Яна догадывалась, что из наркологии просто так не уйти.
Она двинулась по коридору, держась за стенку рукой. Повсюду висели плакаты о вреде алкоголизма, табакокурения и наркомании. Пост медсестры был пуст, стол чист, только светилась настольная лампа. Яна двинулась дальше, желая найти хоть кого в белом халате. Она дернула дверь в комнату с табличкой «Ординаторская», думая, что застанет медработников там, но дверь была заперта.
— Чего не спится? Врачи утром придут, — раздался голос из-за колонны, за которой находилась зона отдыха пациентов.
Именно там Яна и обнаружила медсестру, лежащую на диванчике под темным пледом. Яна оторвалась от стенки, и ее повело. Медсестра со скоростью пули подхватилась с диванчика и успела ее поймать.
— Вам плохо? Зачем вы встали?
— У меня просто слабость, а так всё нормально. У меня важные сведения для следователя.
— Какого следователя? — зевнула медсестра, поворачивая ее в сторону палаты.
— Константин Игоревич сказал, что со мной хочет поговорить следователь… — начала Яна.
— Ну не ночью же? — перебила ее медсестра. — Вы только в себя пришли, потерялись во времени. У нас очень строгий заведующий, он, пока не убедится, что больные точно в себе, никого к ним не пустит, даже папу римского. Да и какой смысл? Если у человека наркотическое или алкогольное опьянение, он путает реальность с галлюцинациями. Вы должны быть полностью дееспособны к разговору со следователем. Так что, скорее всего, он завтра к вам его и пустит. А сейчас надо спать.
— Вы думаете, что я еще не совсем адекватна? Могу что-то путать? — спросила Яна.
Медсестра внимательно посмотрела на нее.
— Ну, зрачок еще несколько расширен, можете и напутать. Соберитесь с мыслями и завтра все расскажете.
Медсестра довела ее до палаты и уложила спать.
Яна снова погрузилась в пугающую пустоту и поняла, что заснуть не сможет. Она вспомнила следователя, который вел дело о наркотиках в передвижном цирке, и даже вспомнила его телефон, что, впрочем, было не трудно. Он состоял из одних шестерок.
Цветкова с маниакальным упорством снова встала с кровати, вышла из палаты и почти поползла по коридору, держась за стенку. Навстречу ей попалась старуха в больничном халате.
— Не ходи в тот сортир, там загажено и нет воды, — сказала она Яне.
При ближайшем рассмотрении старуха оказалась не такой уж и старой, просто женщина очень плохо выглядела. Одутловатое лицо, стеклянный взгляд и общая синюшность выдавали в ней хроническую алкоголичку.
— Я не в туалет.
— А куда? — шепотом спросила женщина.
— Мне позвонить надо. А на посту медсестры я телефон видела, — открылась ей Яна.
— Да ты что? Без спросу? За такое и наказать могут! Это наркология, детка…
— Но мне очень надо.
Женщина огляделась.
— Ладно. Ты в какой палате?
— Седьмая вроде, — ответила Яна.
— Так ты не из наших, что ли? Я имею в виду, по наркоте идешь? — деловито уточнила женщина.
— По наркоте, — вздохнула Яна.
— Иди в свою палату, я схожу в дальний туалет и принесу тебе наш дежурный телефон, про который никто не знает. Позвонишь куда надо. Только уговор — один звонок сто рублей, и недолго. Не хватало еще, чтобы его спалили.
— Договорились.
— Ну всё, ступай! А то тебе наша милая сестричка вколет лошадиную дозу снотворного, забудешь, что и вспомнила! — улыбнулась женщина, обнажив желтые зубы. — Меня Катя зовут.
— Яна.
