— Чего ты брешешь? У нее и карт нет, — сказала рыжая.
— У меня были! — огрызнулась Яна, проходя к своей кровати.
— Катька пить, что ли, отказалась? — проговорила третья дама с проницательным взглядом и писклявым голосом.
— Может, и отказалась. Ее полное право! — ответила Яна.
— Да ладно, не кипятись, — примирительно сказала рыжеволосая. — Катька неправильную бабу не прислала бы. Она людей знает! Я с ней два раза срок вместе мотала.
— Она мне тоже сказала, что я правильная, — обрадовалась Яна. — И я тут случайно.
— Ага! — гаркнула полная женщина. — Мы тут все случайно. А так мы не пьющие, не курящие и святые.
— Не курящая, точно не святая, а пить — пью, — ответила им Яна.
Женщины явили миру свои руки, в которых держали мензурки с прозрачной жидкостью, по запаху — к гадалке не ходи — с водкой.
— Так может, с нами?
— Девочки, водка не самый мой любимый напиток, конечно. Но больше меня пугает реакция с наркотиками. Я вообще-то выйти завтра хочу!
— Выйдешь! У нас напиток — чистая слеза младенца. Дуй сюда! Ввязалась за Катьку, значит, за Катьку и отвечай. От твоих наркотиков один вред здоровью. Тьфу! Мы научим тебя радоваться жизни без всякой дряни! Давай! От души! По-русски! За знакомство!
Яна каждой клеточкой своего организма ощущала физическую боль. Но что с ней случилось, она не помнила.
«Я попала под машину? Нет… скорее, под поезд. Постой! Меня недавно выкинули с поезда. Это уже слишком! Меня выкинули с поезда, чтобы потом сбить? Что за извращенцы? А может, я выпала из окна? С седьмого этажа. Хотя… О боже, судя по ощущениям, с десятого. Точно, с десятого. И пока я летела, у меня нарушился водно-солевой баланс, поэтому, лежа на асфальте с переломанными костями, я умираю не от этого, а от обезвоживания. Как же хочется пить…»
— Слышь, ты жива? — пихнул кто-то Цветкову в бок. — Яна, ты как?
— Чего-то она не очень. Может, ей и вправду не надо было на спор повторять сценку из фильма, когда мужик выпивает стакан водки и в глаза немцам, то есть нам, говорит: «После первой не закусываю!» Тем более, мы же не знаем, с каким наркотическим отравлением ее доставили. Может, нельзя было совмещать? Чего она как мертвая? — истерил какая-то женщина.
— Воды… — попыталась прошептать Яна.
— Что? Что она говорит?
— Воды…
— Воды просит! Полей ее!
— Ты что, совсем дура? Дай человеку попить! Губы вон сухие.
— Лекарство вечной жизни, — промычала Цветкова, когда живая вода полилась в ее организм. Яна пила и не могла остановиться.
— Так! Хватит. Никто не знает, сколько тебе можно пить.
Яна открыла глаза. Рыжеволосая и толстуха тревожно всматривались в нее. Яна улыбнулась.
— Ленка… Ирка…
— Ты смотри, память не отшибло, значит, не все потеряно, — улыбнулась полная Ирка. — Ну ты дала вчера… Звезда вечера!
Яна смущенно опустила глаза.
— Хотелось влиться в компанию. Получилось оправдать звание «правильная»?
— Более чем! — кивнула рыжеволосая Ленка. — Знаешь, ты меня пугаешь. Выбери уж что-нибудь одно — или алкоголь, или наркотики.
— Да не употребляю я наркотики, девчонки, сколько вам говорить! А что, я напилась, да? — сглотнула Яна.
— Не то слово! Ты и анекдоты травила, и пела, и плясала.
— Я?
— Ну не я же! Сроду такого не видела. Даже испугалась. А потом ты вырубилась на кровати — и всё! Тут и мы успокоились.
Яна посмотрела на уже милые, полюбившиеся лица. Рыжеволосая — Лена, полная — Ира, а с писклявым голосом — Клава. Классные девчонки!
— Кто же знал, что так получится, — вздохнула Яна. — Но главное, что все обошлось!
Женщины переглянулись.
— Вы чего? — не поняла Яна. — Почему такие лица?
— Убийство у нас в отделении произошло, — прошептала Лена.
— Какое убийство?! Чего ты каркаешь?! — зашипела на нее Ира. — Человек умер! Это больница всё-таки. Может, просто время пришло…
— Ужас, — вздрогнула Цветкова. — Так я пойду?
— Подожди. Схорониться надо, — сказала Ира.
— Почему? В чем я виновата? — не поняла Цветкова.
