Но в любых ситуациях полковник всегда предпочитал сначала попробовать договориться:
— Клад ты нам, понятно, не отдашь?
Кладовик смотрел даже, казалось, по-доброму.
— Отчего же? Ублажите меня сначала, потом зарок скажите. Или ты порядка не знаешь?
Что такое «зарок», полковник понятия не имел. Но предложение «ублажить» ему совсем не понравилось. С мечом наперерез Антошин бросился на Кладовика.
Что произошло дальше, полковник не понял. Единственное, что было очевидно, — на сей раз обошлось без мистики. Просто Кладовик знал какой-то прием, которому полковник обучен не был.
Антошин лежал на земле. Меч валялся рядом.
Полковник быстро вскочил, схватил меч.
К нему подлетел Малко, обнял, зашептал на ухо:
— Не делай этого, Инородец! Кладовика силой нельзя взять. Я, правда, надеялся, что, если тебе Сварог помогает, ты сможешь. Но видишь же: не получается. Его ублажить надо.
— Да пошел он… — начал было Антошин.
Но Малко перебил:
— Помнишь, Баба Яга говорила, что он очень вранье любит? — Малко говорил так тихо, что Антошин еле слышал его. — Надо что-то красивое ему нафантазировать. Попробуй, а? Ты же взрослый! Ты же должен суметь!
Кладовик стоял сложив руки на груди и, добродушно улыбаясь, смотрел на полковника.
— Еще попробуешь? Али как? — наконец спросил он.
Полковник вздохнул.
— Ты что, и вправду хочешь, чтобы я тебе наврал чего-нибудь?
Кладовик обрадовался:
— Ой, хочу! Я, честно тебе скажу, страсть как фантазии люблю. Ага. Скучно мне, понимаешь? Сижу, сторожу клад, за ним никто не приходит. Тоска! Бывает, наврешь себе что-нибудь, напридумываешь — все легче. Ну а уж ежели кто другой красиво заливать сумеет — просто праздник для моего сердца.
Чтобы потянуть время и собраться с мыслями, Антошин поинтересовался:
— А врать-то разве хорошо?
Кладовик аж взвился:
— Хорошо! В правде что интересного? Правду и так все видят. Правда у всех одна. А вранье — оно разное, у каждого свое. Чужой правды-то не бывает, а фантазия всегда чужая, личная так сказать. Сколько лиц — столько фантазий. А правда на всех одна. В общем, хотите меня ублажить — фантазируйте давайте. Только чтобы красиво. Чтобы такая была история, какую я не только не слышал никогда, но и представить себе не мог!
Поскольку ничего интересного полковнику в голову не приходило, он решил еще время потянуть:
— И что? Если мы нафантазируем так, что тебе понравится, ты нам клад отдашь?
Кладовик ответил, как показалось полковнику, по-доброму:
— Вы фантазируйте давайте. А там видно будет.
Кладовик сел на землю, оперся спиной о ствол сосны, приготовился слушать.
Надо сказать, что полковник Николай Васильевич Антошин врать не то чтобы не любил, а не умел вовсе. Считал, надо сказать справедливо, вранье занятием категорически не мужским и абсолютно бессмысленным. Даже книжки предпочитал читать научные или мемуары, чтоб без вранья.
И потому Антошин попросил Малко:
— Ты давай. У тебя лучше получится. Мальчишки, я знаю, приврать-то любят.
Малко смотрел печально.
— А я не умею. Мне отец говорил: «Когда человек врет, боги обижаются. Боги хотят, чтобы человек радовался той жизни, которую они создали, а не придумывал другую, которую они не создавали».
Мудрый был у Малко отец.
Надо, значит, придумать что-нибудь такое, невероятное. И делать это должен он — человек, напрочь лишенный фантазии.
За свою жизнь полковник Антошин не раз участвовал в допросах. И много раз убеждался: поверить в правдивые показания бывает подчас куда сложней, нежели в придуманные. Оно и понятно. Ложь — она ведь хорошо подготавливается, украшается и в результате становится так похожа на правду. А правда идет себе, неукрашенная, такая, как есть, — вот в нее часто и не верит никто.
И еще. Фантазировать надо только про то, что сам хорошо знаешь, иначе наверняка собьешься.
