— Родители… Я не сумел похоронить их как до?лжно… Я не знаю похоронных заклинаний… Я не нашел похоронных сосудов, и мне пришлось закопать их прах в своей рубашке… Прости меня, бог! Но ведь их души все равно попадут в Вырий, правда?
— Разумеется, — растерянно ответил Антошин. — А куда им еще попадать-то, кроме этого… Как его?.. Вырия, да… Больше и некуда попадать, в сущности.
Мальчик поднял голову:
— Ты точно это знаешь, точно?
— Да я вижу, как их души уже гуляют по Вырию. Вижу. Вон. Гуляют по Вырию. Души их.
Малко улыбнулся радостно и свободно и сказал с облегчением:
— Тогда ты можешь делать со мной все, что захочешь. Тогда мне не страшно.
«Получилось! — обрадовался Антошин. — Теперь у меня есть проводник. Очень хороший проводник. Настоящий».
Но на всякий случай спросил:
— Теперь ты веришь, что я — из заоблачной страны?
Малко посмотрел на Антошина глазами, полными обожания, и спросил:
— Скажи, бог, а ты видел Сварога? Какой он, Сварог?
— Об этом — после, — отрезал полковник. — И вообще, пожалуйста, не называй меня богом.
— А как мне тебя называть?
«Хороший вопрос, — подумал Антошин. — Я же должен был по этой стране невидимым ходить, а невидимому имя не нужно. А вот как оно все получилось… Черт его знает, какие у них тут имена».
А вслух спросил:
— А как у вас называют путников?
— Разве бог — это путник? Бог — он наоборот, он всюду, он…
Антошин перебил:
— Так. Всё. Хватит про бога. Вот пришел человек из другого края. Как его называют?
— Инородец.
— Годится. Я — Инородец.
— Нет… — вздохнул Малко. — Не годится.
— Почему?
— Во-первых, бог не может быть инородцем. Это неправильно. А во-вторых, ты не инородец. Инородцы должны быть немыми, а ты разговариваешь…
Антошин удивился:
— А почему, собственно, они… то есть мы, инородцы, должны быть немыми?
Пришло время изумляться Малко:
— Ты когда-нибудь видел, чтобы инородец разговаривал? Они же не знают нашего языка! Как же они могут говорить?
В этом была какая-то логика. Странная, древняя, но была: действительно, если человек не говорит на твоем языке, то чем он, в сущности, отличается от немого?
— Значит, так, — твердо произнес Антошин. — Я не бог… Разумеется, не бог. Я — инородец. Но не какой-то там просто, а инородец из заоблачной страны. Поэтому я не только могу с тобой говорить, но и говорить на всех языках. Потому что я из заоблачной страны. Понятно?
Малко кивнул.
Антошин решил считать этот кивок утвердительным.
Начало светать.
На черном небе образовалась желтая лысина. Постепенно она становилась все шире.
Зачирикали первые птицы. Радостные утренние звуки леса были куда приятней мрачных ночных.
— Ты должен идти за мной, — осторожно произнес Антошин.
Малко был настолько непредсказуем, что полковник волновался: вдруг он все-таки найдет повод отказаться.
Но на этот раз Антошин переживал напрасно.
Малко сказал твердо:
— Конечно. А куда мы пойдем?
— Мы пойдем по дороге.
— А где мы найдем дорогу в лесу?
