него отыскать море-океан?
Потеряв одолень-траву, они предали дорогу, которая вела к морю, свернули с нее. Пусть не по своей вине, но ведь все равно — предали.
«Дорога не прощает, когда ее предают, — думал мальчик. — Просто так она под ноги не стелется. Новая дорога, конечно, тоже хорошая: она увела нас от обров. Но как теперь отыскать другую, нужную, свою — ту, которая ведет к цели?
Ясно одно: впереди ждут испытания. А коли так — не надо ждать, пока они набросятся из-за деревьев, словно подлые обры. И если ты знаешь это, нужно самим двигаться им навстречу. Так всегда говорил отец. Если выдержим, дорога простит и приведет к морю».
Малко посмотрел на спящего Антошина.
Инородец казался ему хорошим, но очень слабым человеком, который не ведал очевидных вещей. Он жил неправильно — то есть не знал правил, по которым можно договариваться с жизнью. Такой человек вряд ли может преодолеть трудности.
«Что же делать? — спрашивал себя мальчик. — Отец говорил: «Рассчитывай только на себя, Малко. А если кто тебе поможет, прими эту помощь как подарок».
Мальчик знал, что надо делать. Знал, где искать испытания. Знал, кто станет их испытывать. Он всё ведал.
И потому ему было очень страшно.
Антошин проспал целый день. Малко не тревожил его: пусть набирается сил. Тем более до вечера все одно делать нечего.
Ведь с той, которая будет их испытывать, а потом, если, конечно, они выдержат испытания, укажет дорогу к морю, можно встретиться только вечером. И чем позже вечер, тем больше вероятность этой жутковатой, но необходимой встречи.
Малко снял повязки с ран полковника.
Сок полыни оказал свое волшебное действие: кровь уже не сочилась, значит, раны начали зарубцовываться. Да и из синяков полынь вытянула болезненный синий цвет.
Антошин спал спокойно, дыхание его было ровным и тихим.
«Если дорога хочет, чтобы мы пришли к морю, она простит невольное предательство и подарит нам ту встречу, на которую я надеюсь и которой боюсь, — думал мальчик. — А если нет? Значит, боги не хотят помогать Инородцу и нам никогда молодильных яблок не отыскать».
Успокоенный этими мыслями, мальчик лег рядом с Антошиным и мгновенно уснул.
Какая-то непонятная сила заставила ее выйти из воды и направиться на неслышимый зов.
Шла совсем недолго, расчесывая гребнем свои длинные белые волосы, которые едва прикрывали ее наготу.
Шла, напевая свою любимую песню:
Дорога не спрашивала, куда идти, — привела сама куда надо.
Двое мужчин спали крепким сном.
Один — немолодой, какой-то избитый, в общем неинтересный.
Зато другой… Ноги длинные, прямые. Кожа розовая. И главное, молоденький такой.
Лечь бы рядом, обнять, прижаться, слиться с ним — так, чтобы навсегда.
Нельзя.
Он должен сам к ней прийти. Сам.
И он придет! Она знает точно: придет! Она сумеет его заманить и не отпустить. Ей известен способ.
А покуда спи. Спи.
Вечер уже близко.
И она пошла к своему любимому камню, не зная, а чувствуя, — эти двое непременно к ней придут.
