5
Бежали долго, пока окончательно не убедились, что погони за ними нет.
— Объясни мне, — попросил Малко. — Эти женщина и мужчина — они из-за чего ссорились?
— Из-за власти… — вздохнул Антошин.
Малко не понял:
— Из-за власти?
— Ну, это когда люди делают все, что ты им приказываешь. Что им ни скажешь, всё исполняют.
— Почему?
— Как — почему? Потому что у тебя — власть.
Малко задумался надолго, а потом произнес тихо:
— Какая жуткая штука эта власть! Зачем ее только придумали? Человек ведь не Сварог, чтобы приказывать людям, что им надо делать. Зачем же за эту власть бороться? Что в ней хорошего? Что за удовольствие такое — решать за других, как им жить?
Антошин открыл было рот, чтобы ответить, но потом понял: ничего, кроме общих слов, он сказать не сможет. Потому что на самом деле он не знал ответа на вопросы: зачем людям нужна власть, почему они так ее любят, что готовы за нее бороться, даже если борьба эта угрожает их жизни?
Антошин и Малко снова шли, помня лишь цель, но не ведая дороги. Им непременно надо было отыскать радость и юдоль. Да еще так, чтобы они оказались вместе. Что это такое и где это неведомое искать, было совершенно неясно.
— Люди придумали, что с богами надо говорить на воде. Красиво… А богам не понравилось, — задумчиво сказал мальчик.
— Почему ты так решил?
— Потому что, если бы боги услышали людей, они сделали бы их чуть-чуть добрее. Ты ж видел, все дрались с таким удовольствием, что любому понятно: боги их не слышат и не видят.
«Зачем тогда нужна молитва, если она не делает человека добрее?» — подумал Антошин.
И понял, что не знает ответа.
Полковник обнял парня за плечи. Вук сел Антошину на руку. Так они втроем и шли.
Ничего похожего ни на радость, ни на юдоль не встречалось им на пути. Ничего не происходило — ни хорошего, ни плохого. Дорога, видимо, решила: хватит с этих людей приключений, пусть себе отдохнут.
Несколько раз Малко пытался метнуть меч в пробегающих зайцев, но попасть не смог.
Парень вздохнул:
— Вот бы мне лук сейчас…
Мальчишке попытался помочь ворон. Но лес — плохое место для охоты: не развернешься. Вот поле бы открытое, тогда бы Вук себя показал. А в лесу…
Так что пришлось снова есть шашлык из грибов и еще каких-то кореньев и плодов, название которых полковник забыл сразу, как только услышал.
Воровать можно! Это Криво?ш знал очень хорошо. Без воровства не проживешь. Вот Найдён украл себе невесту — и оба счастливы.
Человека украл человека! А тут не человек — меч.
Это был не просто меч. Это было «глазастое» оружие! Камень на рукоятке, казалось, глядел на Кривоша, изучал.
Меч, как и сам Кривош, был одноглазым. Получается, не просто оружие для битв — брат, который всегда поймет и всегда выручит. Ну разве можно упускать?
Надо было дождаться, пока этих людей сморит сон, а потом схватить меч и бежать! До деревни близко.
Кривош тут каждую тропиночку наизусть выучил за свои тринадцать лет, а эти, сразу видно, из иных краев, заплутают, тем более — в темноте.
Луна, одинокий глаз ночного неба, с любопытством наблюдала за двумя людьми, которые всё шли и шли неведомо куда, а потом падали посреди леса на траву, чтобы, отдохнув, снова пойти неведомо куда.
Антошин лежал на спине и смотрел на звезды. Звезды казались близкими. Странно, но там, в его времени, ощущения близости звезд и неба никогда не возникало.
Малко тоже не спалось.
— А я уж обрадовался, что радость и юдоль вместе — это молитва, — услышал полковник его голос. — Когда мы в озере лежали, думал: встану, а там избушка на куриножке. А вот ведь как все получилось… Совсем по-другому.
— Молитва — разговор с Богом. Конечно, в разговоре и радость есть, и печаль. Только ведьмы, мне кажется, что-то иное имели в виду, более
