тогда.
— А завтрак? — возмутился бард.
— На ходу перекусим.
Спутники углублялись все дальше в лес. Ельник сменился вновь смешанным лесом, но идти становилось все труднее. Вскоре начался сплошной бурелом. Спутники были вынуждены пробираться между зарослей, идти по стволам поваленных деревьев, обходить непролазные места. Саймон вполголоса рассуждал, кто именно может так спешить в такое место, как Белый Лес, что даже позавтракать некогда.
Час спустя Лайза резко остановилась. Бард чуть не уткнулся ей в спину и споткнулся.
— О, грибочек! — Саймон указал спутнице на спрятавшийся под елкой белый гриб. — А почему остановились?
Лес пересекала неглубокая канава, похожая на борозду от плуга. Только шириной и глубиной около трех локтей. Стенки и дно канавы были покрыты ровной матовой коркой, будто оплавлены. И очень чистые — ни веточки, ни хвоинки.
— Что это?
— Граница, надо думать, — пожала чародейка плечами.
— Но за ней все тот же лес. Не белый.
— Он может называться так и не из-за цвета. Или называться таким образом именно потому, что он темный и мрачный. Вроде как в шутку. Кстати, это название появилось до войны магов или уже после?
— Хм, не знаю. В любом случае, мы должны перебраться на ту сторону. Можно, конечно, перепрыгнуть, но вот чистый вид этой канавы меня несколько смущает. Тебя, похоже, тоже?
Лайза молча подняла с земли ветку, бросила ее на ту сторону. Ветка благополучно перелетела канаву и затерялась среди других.
— Хорошо, но интересно, почему борозда такая чистая?
Девушка кинула еще один сук прямо в канаву. Он коснулся дна и резко отскочил вверх, перелетев на противоположную сторону. Чародейка бросила еще одну ветку практически себе под ноги. Ветка прыгнула обратно.
— Все ясно. Какая-то система очистки работает.
Лайза прыгнула через границу. Саймон поспешил за ней.
Оставшийся на этой стороне наблюдатель мог бы видеть, как два человека перепрыгнули через канаву и пропали из виду.
— Да-а, а Белый Лес действительно белый.
По ту сторону границы кора окружающих елей имела необычный светло-серый цвет. Хвоинки же были практически чисто белыми. На светло-серых лиственных деревьях не было листьев, вместо этого какой-то мох густыми белесыми прядями свисал вниз с веток и стволов. В лесу стояла неестественная, абсолютно нереальная тишина. Не было слышно голосов птиц, не встречались следы животных. Вершины деревьев беззвучно раскачивались в серой вышине. Сук, на который наступил бард, под ногой переломился бесшумно, рассыпавшись сухой мелкой пылью в месте слома. В низинах плавали легкие перья тумана. В небе быстро летели серо-стального цвета облака. Хотелось закричать и проснуться.
— Жутковато.
— Да. Подкрасться можно бесшумно. И замаскироваться на общем белесом фоне не сложно. Будь внимателен.
Спутники медленно и осторожно начали продвигаться вглубь леса. Из-за деревьев за ними следили внимательные глаза.
Пройдя десяток шагов Лайза будто случайно коснулась плеча спутника и прошептала, глядя в другую сторону:
— Тихо. Двести локтей впереди, на одиннадцать часов. Большая ветка кривого дерева.
Саймон посмотрел в указанном направлении. Ветка как ветка, ничего особенного, да и далеко, к тому же. Но в этот миг там что-то шевельнулось, и бард увидел. На ветке, прижавшись к стволу дерева, стояло прозрачное существо, выдавшее себя только смутной тенью при движении.
— Это кто? — также шепотом поинтересовался Саймон.
— Видимо, местный житель.
— И что теперь?
— Медленно идем вперед. Не показываем, что мы его видим. Гляди по сторонам, оно может быть не одно.
Чародейка начала растирать ладони. Сто локтей. Пятьдесят. Сорок. Под ногами мягко пружинил белый мох, усыпанный белыми хвоинками. Двадцать пять. Двадцать локтей. Саймон буквально чувствовал, как начинают звенеть натянутые до предела нервы. Десять локтей. В этот миг Лайза резко дернула его за плечо, отбрасывая куда-то вниз и в сторону. Одновременно чародейка выхватила из кармана металлическую сферу размером с кулак, разделенную пополам красным пояском. Взявшись двумя руками, повернула одну половинку относительно другой и, держа сферу на кончиках пальцев вытянутой над головой руки, припала к земле. Из сферы в стороны и вверх бесшумно выплеснулась расширяющаяся волна уплотненного воздуха, идущая быстрее, чем бегущая галопом лошадь, и превращающая в пыль все на своем пути. Лайза, стоявшая на одном колене в эпицентре волны, поднялась, убирая сферу обратно в карман, осмотрелась вокруг, удовлетворенно хмыкнула и подошла к лежащему на земле барду, протягивая руку:
