Покидая нас, брат пообещал припомнить наш отказ, а через месяц его не стало. Своих денег у меня не было, и брат знал об этом. Когда ко мне посватался Юлиус, я хотела отказаться, но матушка уже тогда была больна и плача умоляла меня выйти замуж за него. Мама очень боялась, что после ее смерти дочь-бесприданница будет вынуждена пойти в услужение, и еще неизвестно, как сложится жизнь. Она умерла через неделю после нашей свадьбы.
Я молчала и ждала продолжения рассказа, меня не удивляло нежелание леди Келен назвать имя брата, если лорд Даргер пытался обобрать ее супруга, то можно понять, насколько ей неприятно и больно это вспоминать. Для нее вся эта история могла закончиться разрушением семейной жизни, а может, и всей жизни вообще.
— Детей у нас не было, а тринадцать лет назад я получила письмо от дальней родственницы моего брата, — леди несколько успокоилась и продолжила свой рассказ, — она была уже немолодой и просила забрать к себе новорожденную малютку, чья мать умерла через несколько дней после родов. Мы даже и не раздумывали. Юлиус оставил магазин на помощника, и в тот же день мы отправились за девочкой. Вот тогда леди Гелия и рассказала мне странную историю, которую я под сомнение не поставила. Она утверждала, что Алексина — внучка моего брата. Как оказалось, у него была незаконнорожденная дочь Лия, мать которой однажды привезла Гелии девочку и со словами: «Это его дочь, я оставлю ее здесь» отправилась восвояси. Больше она ее не видела, а вот Лия, став взрослой, решила с матерью встретиться и возвратилась от нее в слезах. Что было дальше — тайна, покрытая мраком, леди Гелия отказалась что-либо пояснить, и как мы поняли, Алексина стала сиротой, практически как и ее покойная мать. Мы вернулись сюда с малышкой и стали жить-поживать, радуясь, что у нас появилась дочь, а у нее — любящая семья. До того злополучного летнего дня десять лет назад. Я на прошлой неделе видела в нашем магазине вдову лорда Тримеера, она, как я читала, служит в детективном агентстве, но не рискнула подойти. Вы только не смейтесь, но мне показалось, что за ней наблюдают. Паренек из Академии был в магазине, когда девушки вошли, он спрятался за стеллажами с книгами и не сводил с них глаз. А когда девушки покинули магазин, он вышел, купил книгу и поспешил на выход.
— А Вы не подскажете, какую книгу он приобрел? Раз я буду в агентстве, то обязательно скажу ей об этом, — пообещала я.
— Это была «Финансовая энциклопедия». Еще чаю?
— Спасибо, но уже достаточно. Леди Келен, — в коридоре послышались оживленные голоса хозяина и Гая, — я услышала Вас. Ничего обещать не могу, но в агентство наведаюсь, постараюсь прямо сегодня успеть, и попрошу о помощи. Спасибо вам с супругом за то, что нашли время пообщаться с нами, журнал со статьей пришлем обязательно.
— Ой, погодите, леди Артиваль. В агентстве нужно платить, не будут же они бесплатно работать, — засуетилась хозяйка, но я остановила ее, — я выясню расценки и дам Вам знать. Сейчас ничего не нужно.
Мы поблагодарили хозяев и попрощались, нас проводили до крыльца, — того самого, на котором умерла на руках леди Келен наша Ядвига, — и поспешили по улице в сторону Храма Черной Луны, рядом с ним можно было открыть переход и улететь.
— Не заскучала с леди? — спросил Гай. — Я сделал несколько набросков, сейчас дома над ними поработаю. А хозяин сказал, что супруга очень страдает душевно, правда, не уточнил причину, но я расспрашивать не стал, чтобы не вызвать подозрений. Ну что, полетели.
Гай проводил меня до квартиры, соглядатаев около консьержа не было, а сам он, подпевая что-то под нос, протирал почтовые ящики и, скользнув по нам взглядом, продолжил свое занятие.
Смыв грим и спрятав коробку в сумку, я переоделась и, убрав вещи в шкаф, открыла переход из комнаты, предварительно заперев квартиру изнутри на все замки, а через некоторое время вышла в спальне в Фоксвиллидж.
Вечером, когда малыши уснули и мне никто не мешал, я села за стол и сначала воспроизвела по памяти рассказ леди Келен, записала его и, достав свитки с копией дел об исчезновении лорда Шарля Даргера, начала искать знакомые имена. Увы, но следователь не допрашивал его родственницу леди Гелию, о ней вообще не было упоминания. Обдумав, я написала письмо лорду Трибонию и поставила ряд вопросов, после чего попросила Цирцею доставить свиток адресату.
До поздней ночи я писала статью о книжном магазине в Фоксвиллидж, а затем, приготовившись ко сну и накормив сыновей, погасила светильник и юркнула под одеяло.
За ежедневными заботами, отнимающими все время, я, только вернувшись из столицы, обратила внимание, что портрет Ольгерда поменял свое место. Сначала он стоял на тумбочке у моей кровати, а сегодня я обнаружила его висящим на стене над колыбельками малышей. На мой безмолвный вопрос Янина ответила, что ей иногда кажется, будто взгляд с портрета движется вслед за ней по комнате, и, повесив его на стену, она обнаружила, что он смотрит на малышей. Это ей понравилась больше, и портрет обрел новое место. Все бы ничего, но сейчас обзор у него стал больше, и лежа в постели, сквозь прикрытые ресницы я видела взгляд, обращенный на меня, и он был живым.
В охранном агентстве было тихо, только дежурный сидел за столом и что-то читал. На мое появление он неохотно поднял голову, как будто ожидал чего-то подобного, и произнес:
— Шеф у себя дома, отправляйтесь туда, леди. Вам переход открыть?
— Спасибо, не нужно, — развернувшись, я вышла на крыльцо и, вздохнув, — как мне этого не хотелось, — взмахнула рукой.
Меня занесло прямиком в гостиную дома Мордерата в Королевстве Тюльпанов, где он собственной персоной полулежал в кресле, вытянув ноги, и
