— Я думай, вы для быстро бежать призвали. Окей.
Щурясь и часто мигая, я вывернула шею и увидела, как Малг что-то достал из кармана своих штанов, шагнул к нам и резко повёл руками.
Надо мной полыхнул огонь. Демжис сгрёб мои кудри, и струя пламени упала мимо, в воду. Но не погасла, а продолжала гореть, расходясь по поверхности реки.
Хватка неведомого существа исчезла, и Демжис наконец втянул меня на борт лодки. Кашляя, я подняла взгляд и поперхнулась — из воды торчали полупрозрачные фигуры, с текучими тонкими лицами и конечностями, непринуждённо скользя вокруг потерявшей управление лодки. Одна из них потирала руку точно так же, как я свою. Огонь уже погас, но явно причинил боль созданиям из воды.
— Пора бы уже и привыкнуть, Настя, — пожурил Демжис. Он разглядывал водяных совершенно спокойно.
Я повернулась к Малгу.
— Что вы с ними сделали? Колдовали, да?
Старик усмехнулся и показал мне зажигалку. Самую что ни на есть обычную.
— Огонь. Они — вода. Я думать, они боятся это.
— Чего они вообще за нами увязались? — недоумевал Демжис. — Эй, девочки, что вам надо?
«Девочки», не знаю как он определил их пол, разозлились ещё больше.
— Неблагодарные! — возмущённо зазвенело в воздухе, и все водяные нырнули под днище лодки.
От такого толчка не устоял даже Малг, повалился на днище. Вцепившись в скамьи, мы с ужасом ждали своей участи, взирая на несущиеся мимо берега. Река вильнула, и за поворотом показалась деревня — несколько живописных домиков. Лодка неслась прямо на них.
Не сбавляя скорости, под дружное, в три глотки, «Аааа!!!», наше судно, подброшенное неземной силой, взмыло в воздух, пролетело над прибрежными кустами, галькой, травой, над по-европейски низеньким забором, и с оглушительным звуком врезалось в утоптанную землю дворика.
Полуоглохшая от удара, я боялась прислушиваться к организму, чтоб не услышать боль переломанных костей. Мужчины же быстро очухались, поднялись, и Малг, махнув рукой на подворье, невозмутимо произнёс:
— Мой дом. А это, — он кивнул на пожилую женщину, выбегавшую из дома нам навстречу, — моя жена, Пепка.
Демжис даже рот открыл от изумления.
— Вот это доставка. С чего это нежить нам помогает, Настя, как думаешь? Э, Настя? Ты цела?
— Как будто…
Все дальнейшие звуки утонули в криках и ругани жены Малга.
Жена Малга со смешным именем Пепка, тощая, высокая, морщинистая, но на диво активная старуха, загорелая на солнце и воздухе, ругалась профессионально. Явно за всю жизнь у неё было много поводов оттачивать навыки неизящной словесности, особенно с таким мужем. В глубине души я её понимала — до того момента, как она переключилась на меня и Демжиса.
С удивлением я разобрала среди незнакомых слов русский мат.
— Оказывается, русский язык в Австрии популярней, чем я думала.
— То ни Остеррейх, — флегматично откликнулся Малг. — То е Словенийе.
Демжис попытался истолковать:
— Кажется, он хочет сказать, что мы уже в другой стране, да?
— Да. Словенийе. Давно быть мало Югославия.
Похоже, я могу пересечь границу только при помощи чуда и высших сил.
Малг покорно пережидал фонтан красноречия супруги, даже не пытаясь вставить хоть слово. Мда, от такой я бы тоже сбежала, и не исключено, что ещё дальше. Судя по жаркому приёму, наш ночлег под угрозой.
Демжис вряд ли волновался за то же, что и я, но ему надоело стоять и ждать. Заслонив меня своей широкой спортивной спиной, он выдвинулся на первый план, повернулся к хозяйке и включил всё своё мужское обаяние.
Первым делом он отвесил ей поклон, полный аристократического сдержанного достоинства. Пепка, которой мужчины давно ласкового слова не говорили, обомлела от изумления и умолкла.
— Уважаемая госпожа! — заговорил Демжис своим чувственным баритоном. — Простите за столь бесцеремонное вторжение. Мы — путники издалека, заблудились и сейчас ищем приюта, и смиренно просим вас оказать нам снисхождение и дозволить ночлег в вашей благословенной обители.
Я героически старалась не хрюкать от смеха. Где у меня в голове он выкопал подобный словарный запас?!
Впрочем, слова соответствовали — благородная осанка, открытый взгляд, правильные черты одухотворённого лица… Если бы не растрёпанные чёрные патлы и современные шмотки, то хоть пиши с него картину «Последний благородный дворянин»!
Пепка тоже впечатлилась. Видать, вспомнила свою молодость, настолько давнюю, что в те времена благородные люди на земле ещё встречались. Её
