— Должен быть. Мир без бога — как тело без души.
— Существование души — тоже большой вопрос. Может, в нашем мире люди по-другому устроены.
Выросшая в атеистической семье, я привыкла относиться к чудесам крайне скептически. Конечно, Демжис наглядно доказал, что не всё так однозначно, однако пока не увижу в нашем мире таких же явных проявлений магии — ни за что в них не поверю.
— Проверим. У вас есть места, где много дикой, необработанной земли?
— Сойдёт, — кивнул Демжис, оглядывая нашу зону отдыха. Илистая речушка с песчаным берегом, живописные купы ив, полянки вытоптанного бурьяна со следами кострищ и тополиная роща, почти даже не замусоренная — типичный пейзаж гидропарка. Людей почти не видно — майское шашлычное безумие уже закончилось, все кто мог разъехались по морям и дачам.
Но Демжис понял, что за более дикой природой ему придётся ещё минимум час трястись в душной повозке по имени «маршрутка», и решил, что лучше найти местечко почище здесь.
Краем глаза наблюдая за магом, я проводила свой обряд — отдыхательный: расстелить на берегу коврик, раздеться до купальника, достать крем… Демжис же, на непосвящённый взгляд, вёл себя не как колдун, а как укурившийся пацан: то бродил, полусогнувшись, хватая верхушки чертополоха; то садился на землю, упираясь в неё ладонями, и, закрыв глаза, раскачивался на месте; то ходил по кругу и махал руками как мельница. Тщетно, только деревья под ветром равнодушно склоняли верхушки из стороны в сторону, словно качали головами, и шелестели: «Не выйдет, не старайся». Наконец он совсем взмок и повалился на землю возле меня.
— Глухо. Будто стучусь в дверь пустой комнаты. Вроде бы всё живое, всё как и должно быть — но мой зов уходит в никуда, никакого отклика.
Я ещё ни разу не видела его таким растерянным. Боги, глядя на него сейчас, должны были бы тут же устыдиться своей неотзывчивости. Внезапно он предложил:
— Знаешь, а попробуй ты! Может, ваши Высшие отзываются только своим.
— Ох, а что надо делать? Можно не вставать?
— Просто обратись мысленно к ним и взмахни руками.
К кому — ним? Силы небесные… ээ… Первым в голову, конечно, пришло самое наболевшее: дайте мне денег, ну пожалуйста! Я взмахнула руками, и застёжка купальника на спине лихо расстегнулась.
— Это как, считать за ответ, или за знак свыше? — проворчала я, возвращая одежду на место.
Демжис вымученно улыбнулся.
— Уже кое-что. Продолжай в этом духе, у тебя получается.
— Тогда в продолжение обряда натри мне спину кремом?
Эта процедура его приободрила.
По реке скользили байдарочники. Из кустов на нас зыркала кошка, беспородно-полосатая, но холёная, наверное, на лодочной станции живёт. Мир, покой, солнце…
— Не расстраивайся так. Можешь ещё попытаться поговорить с нашими священниками, они вроде как к Богу ближе всех. Авось чего и подскажут.
— Мысль, — одобрил Демжис. — Завтра же и займёмся…
К следующему дню Демжис пролистал Библию (через пару часов бесплодного штудирования я догадалась подсунуть ему версию для детей), сборник греческих мифов, сказки народов мира, путеводитель по скандинавской мифологии, купленный мною в пору увлечения Толкином, и даже завалявшуюся брошюрку кришнаитов. Ясности в наше положение эти книги не внесли, пришлось лично отправиться за истиной.
В церкви я не бывала, чтоб не соврать, уже лет десять, и совершенно об этом не жалела. По обе стороны от входа сидели нищие и с деловитым видом хозяйствующих субъектов собирали дань. От нас не дождались, но уже перед входом я спохватилась, что женщинам положено быть в платке. Пришлось раскошелиться на него в специальной лавке — Демжис уже рвался внутрь.
Ой, кажется, при входе надо было перекреститься?
Внутри церковь мало изменилась, разве что в тяжёлые золочёные люстры были вкручены витые лампочки-экономки, а служитель божий, который внушительно-невнятным голосом читал что-то, подсвечивал книгу офисной лампой, вроде той, что была у меня на столе на последней работе. Я зажмурилась, пытаясь выгнать из головы непотребные мысли. В Храм всё-таки пришли, к Богу. Вроде бы.
Наверное, мы попали на службу. Полтора десятка прихожан, в основном в платках, стояли редкой цепочкой и внимали, изредка крестясь. Скорбные лики провожали меня и Демжиса печальными и неодобрительными взорами. Иномирский колдун аккуратно, по-кошачьи прошёлся туда-сюда, сунул нос к тяжёлым, богатым окладам, помедитировал на горящие свечки, а затем, игнорируя косые взгляды, начал водить руками в воздухе. Пламя свечей заметалось на фитильках, протестуя.
