Едва я захлопнула дверь квартиры, как краем глаза уловила движение на лестничной площадке между этажами. Кошка или собака залезли в подъезд?
— Что там? — полюбопытствовал Демжис, видя, что я перегнулась через перила и оглядываю, насколько можно, лестничные пролёты.
— Вроде бы зверь пробежал, надо выгнать, а то нагадит в подъезде…
— У вас же звери четырёхлапые?
— А у этого было сколько?
— Стоял на двух, как человек, только маленький.
— В смысле, это был ребёнок?
— Нет, вряд ли. Оно было волосатое. Мелкое, двуногое и волосатое.
Я недоверчиво уставилась на Демжиса.
— Ты уверен? Может, показалось?
— Может, — покладисто согласился Демжис. Наверное, понял, что уточнение деталей сильно задержит наш выход на улицу.
Я на всякий случай прошла несколько лестничных пролётов, но никого и ничего не увидела.
Раскалённое солнце клонилось к горизонту. Улицы ещё были полны дневным жаром, но из теней, подворотен и углов уже выскальзывали язычки прохлады. Через несколько часов они наберутся сил и атакуют землю, загоняя в ветровки хрупких мерзлячек вроде меня.
Поплутав по старому центру города, мы завернули в облупленную подворотню и храбро вошли в тёмный подъезд. Старинная лестница уводила вверх, в пыль и тишину. Я зашуршала бумажкой, разбирая адрес.
— Потомственный ясновидящий Василий, второй этаж, направо… Никогда им не верила! Если шарлатан — задушу! И его, и тебя. — Атмосфера вокруг давила, и я с каждым шагом накручивала себя всё больше.
— Не трудись, — буркнул Демжис. — Ещё одна неудача, и я сам разозлюсь всерьёз.
На втором этаже тем временем распахнулись двустворчатые старинные двери. В слабо освещённом проёме нарисовались двое. Один — мужчина зрелых лет, лысый, но с щегольски выбритой бородкой, в чёрных одеждах, расшитых серебряной нитью, грудью теснил робкую худую женщину.
— На здоровье не гадаю! Идите к врачам!
– А может глянете…
— Нет!
Демжис, подходя, скользнул глазами по женской фигуре.
— У вас поджелудочная, — сочувственно сообщил он.
И, пользуясь секундным остолбенением мужчины, протиснулся мимо него в прихожую.
Опомнившись, женщина закричала:
— Спасибо, мальчик! Благослови тебя Господь, а то врачи никак диагноз не поставят…
— Она что, тебе поверила? — изумилась я. — Без доказательств?
— Да кто вы такие? — рявкнул бородатый.
— Она, — Демжис кивнул на меня, — Настя, записывалась к вам на приём на вашем сайте. А я с ней. Вы Василий.
Он констатировал, а не спрашивал. Василий не сдержал сарказма:
— Раз уж вы такой ясновидящий, зачем пришли ко мне?
— А вот об этом мы и будем говорить.
И Демжис, не спрашивая разрешения, прошёл дальше, в комнату.
Я, признаться, заробела, и шепнула:
— Что-то ты совсем его не уважаешь.
— У этой женщины было пустяковое дело, слабейший чародей провидел бы. А этот юлит.
Я кивнула, разглядывая кабинет. Надо признать — обставлено красиво, как и положено прорицателям — всё, чтоб нагнать таинственности. В центре стол с «магической» утварью — хрустальный шар, колоды карт, вверх «рубашками», расписанными пентаграммами; вдоль стен стоят книжные шкафы, забитые толстыми золочёными томами. Свечи в затейливых подсвечниках бросают на всё зыбкие отсветы. В углах залегли тени, и шевелятся от каждого движения язычков пламени. То есть постоянно, навевая жуть. Теперь понятно, почему наши предки сочиняли столько сказок и фольклора — у них свечки горели каждый вечер.
Позади нас стукнула дверь. Василий обошёл стол, но садиться в бархатное кресло не стал, и в упор посмотрел на Демжиса. Выглядело внушительно, словно и впрямь за ним стояли какие-то невидимые силы.
— Чего вы хотите?
Демжис помолчал, прищурясь, глядя на гадателя.
