И сам почувствовал, сколько удивления в моем голосе. А удивляться было чему. Никогда еще во всей предыдущей практике сводного отряда не было случая, чтобы нашлись какие-то силы, что рискнули бы атаковать военный городок спецназа ГРУ. Нужно быть отъявленным и наглым самоубийцей, чтобы решиться на такое. Ведь в нашей армии нет не только адекватно подготовленных войск, но и войск, вооруженных настолько же хорошо, как спецназ ГРУ. А в том, что атаковали городок не бандиты с гор, сомневаться не приходилось. У бандитов нет бронетранспортеров, которых, как я видел, за воротами стояло несколько штук. По крайней мере, их было три. Бойцы в черной униформе суетились, пытаясь зацепить на фаркоп трос тому, что застрял в воротах.
— Спецназ ФСБ вместе со спецназом МВД за вами, товарищ капитан, пожаловали. Внаглую пытались в городок въехать. А у нас как раз группа на выезд готовилась. С этой стороны ворот стояла. Подполковник Желтонов приказал в случае обострения ситуации стрелять на поражение техники. Как только ворота открылись, гости наши решили заехать, хотя мы открывали тем, кто выезжал. Наш пушкарь не промахнулся. Парой очередей их бронетранспортер остановил. Десант сразу выскочил и — назад. Поняли, что дело серьезное, после следующей очереди бронетранспортер сам загорится…
— Подполковник Желтонов приказал стрелять по машинам ФСБ? — Для меня это прозвучало как сообщение о том, что мне танк на голову наехал. — Никак не ожидал от подполковника такой решительности! Что с ним такое случилось?
— Вы его, товарищ капитан, плохо знаете. Он еще приказал и вертолеты в воздух поднять. С полным боекомплектом. И дал приказ вертолетам в случае попытки прорыва уничтожить противника.
Я посмотрел в небо. Кассеты с НУРСами выглядели угрожающе.
— А рота? — спросил я.
— А роту уже я сам поднял. И соседнюю тоже. Общую тревогу объявил.
— Главный вход… — напомнил я.
— Я туда отделение гранатометчиков направил. И пару ручных пулеметов в придачу. И к воротам автороты тоже. Там ворота старые, деревянные. А к воротам складов целый взвод определил. Там прорваться легче.
Старший лейтенант Шершнев решительностью ничуть не уступал командиру отряда и сделал все, что требовалось. Сделал все правильно. Это значило, что я не ошибся в выборе, предлагая Шершнева на свое место командира роты. Он действовал так же, как в этой обстановке действовал бы я сам. Может быть, даже жестче.
— Где сейчас Желтонов?
— Переговоры ведет с командиром спецназа ФСБ. Командир ментовского спецназа, как только его БТР подстрелили, стал куда-то звонить, после чего спрятался. Начальство, похоже, подзатыльников надавало.
Я поднял бинокль. И увидел подполковника Желтонова, который стоял рядом с крыльцом КПП, поставив ногу на ступеньку и опершись локтем на колено. Рядом с ним стоял человек, показавшийся мне знакомым. Подрегулировав резкость и увеличив силу матрицы, я рассмотрел майора Алексеенко. Стало легче. Я уже по фигуре командира спецназа ФСБ определил, что руководит операцией не подполковник Саенков. Подполковник, похоже, не любит своего кабинета покидать и не выезжает туда, где стреляют или хотя бы могут стрелять. Наш подполковник выглядел решительным, не знающим сомнений человеком. Его оппонент, напротив, казался слегка растерянным.
Майор Алексеенко как раз в этот момент стал кому-то звонить. Очевидно, докладывал начальству о развитии ситуации. В это время к подполковнику Желтонову подбежал сержант и протянул лист бумаги, как я понял, с принтерной распечаткой. Я узнал сержанта. Он служил в шифровальном отделении у капитана Слонова. Значит, командиру отряда пришла какая-то важная шифротелеграмма, которая, вероятно, решала судьбу этого чрезвычайного происшествия. Сержант принес ее прямо в руки командира в самый решающий момент.
А решить вопрос могла только шифротелеграмма от прямого руководителя отряда — командующего войсками спецназа ГРУ полковника Мочилова. И эта шифротелеграмма должна была решить одновременно мою собственную судьбу, как и судьбу моих старших лейтенантов. Командующий мог одинаково и разрешить нашу выдачу в ФСБ, и приказать дать вооруженный отпор спецназу ФСБ.
Я видел, как подполковник Желтонов прочитал шифротелеграмму вслух, специально, видимо, для майора Алексеенко. Тот с невозмутимым видом, никак не показывая своих эмоций, передал слова подполковника своему абоненту, после чего трубку убрал, отдал Желтонову честь, попрощался вежливым рукопожатием и вышел через ворота КПП. Бронетранспортер в воротах тем временем взяли на буксир два других бронетранспортера и утащили с дороги. Там его, видимо, собирались ремонтировать, если это возможно, менять колеса, от которых остались одни резиновые лохмотья.
Подполковник Желтонов пошел в нашу сторону. Мы поднялись в полный рост, как и другие офицеры. Только солдаты, поскольку приказа не прозвучало, так и лежали в цепи, направив оружие в сторону ворот.
Командир подошел.
— Солдат кто поднял? Ты, Максим Викторович?
— Никак нет, товарищ подполковник, — спокойно ответил я. — Я бы, честно говоря, с удовольствием, но я свое ими уже откомандовал. У меня нет больше такой власти.
