Разбитый стеклянный ящик был слишком большим, чтобы поместиться на пьедестале.
«Свеча в темной комнате…» – мысленно повторил Вакс.
Значит, Браслеты где-то в другом месте. Он снова моргнул и сообразил – пока привыкали глаза, – что действительно видит свет. Нет, он не на дне узкой ямы-ловушки: его выкинуло куда-то еще.
Изогнувшись, Вакс с трудом поднялся на колени и ощупал живот. Кровь. Плохая рана, сквозная, судя по стекавшей по бедру влаге. Еще одна пуля угодила в ногу, но это не имело значения. Он все равно сломал эту ногу во время падения.
Но хуже всего была рана на шее. Вакс понимал это, даже не прикасаясь к ней. Понимал по тому, как немело то тут, то там, – по тому, как работали мышцы.
Этот свет. Мягкий, голубой. Не свеча, а встроенная лампа, как везде в храме. Волоча сломанную ногу и цепляясь ногтями за камни, Вакс пополз к свету; пот, смешиваясь с кровью, струйками стекал по лицу.
– Гармония, – прошептал Вакс. – Гармония.
Никакого ответа. И вот теперь он молится? А как же быть с ненавистью?
На некоторое время свет сделался для Вакса всем. Пока он полз, мог пройти час или, возможно, всего лишь минута. Приближаясь, он разглядел во тьме часовых. Они сидели вокруг источника света, и их длинные тени уходили вглубь помещения. Потолок был низким – человеку едва ли удалось бы выпрямиться во весь рост. Вот почему… вот почему им приходилось сидеть…
«Сосредоточься!» – велел себе Вакс, разжигая сталь.
У часовых был металл. И… да, еще один тоненький луч указывал на определенное место на полу впереди. Еще одна ловушка.
Разожженный металл словно принес ясность, помог разобраться в перепутанных ощущениях. Потеря крови. Скоро будет обморок. И все-таки, сделавшись чуть-чуть внимательней, Вакс увидел, кем на самом деле были те часовые. Трупы. Трупы, укутанные в теплую одежду. Он миновал первый ряд и посмотрел на их замерзшие лица, усохшие с течением времени, но на удивление хорошо сохранившиеся. У каждого на коленях была маска. Они сидели, расположившись четырьмя концентрическими кольцами, устремив взгляд на свет впереди.
Здесь умерли те, кто построил храм. Тогда как же… как передали известие о ключе к двери?
Вакс полз мимо скорчившихся, замерзших, несмотря на теплую одежду, мертвецов и пытался представить, как они здесь сидели и ждали конца, а запас тепла в их метапамяти уменьшался. Холод подкрадывался, словно ночная мгла после заката, и был он окончательным, всепоглощающим мраком.
Впереди возвышался пьедестал. Поменьше и высеченный из белого камня. Никаких украшений, никакой причудливой отделки – лишь молчаливое благоговение мертвецов. Простой свет, озаряющий верхнюю часть пьедестала, демонстрировал набор металлических наручей.
Внезапно где-то позади послышался скрип подошв о камень и хлынул свет.
– Ваксиллиум? – позвал голос Эдварна.
Вакс припал к земле.
– Я знаю, что ты здесь, сынок, – продолжал Эдварн. – Ты оставляешь за собой впечатляющий кровавый след. Все кончено, как ты и сам должен понимать.
«Он теперь алломант», – подумал Вакс, вспомнив, что Эдварн сделал с винтовкой Мараси.
При Эдварне был пистолет – алюминиевый, тот самый, что использовала Тельсин.
Тельсин… Как давно она с ним заодно? Вакс ненавидел свою догадку, ненавидел то, что первым побуждением – пусть оно и оказалось верным – было направить пистолет на единственную сестру. Просто все выглядело слишком логично. Это ведь из-за нее Уэйн уронил рюкзак за борт корабля. А громилу в ангаре Тельсин убила, потому что тот собирался заговорить – вероятно, обратившись к ней и обозначив ее как члена Круга.
Костюм не… не пришел бы в храм, не окажись у него козыря в кармане…
Было необходимо сохранить сосредоточенность. Эдварн приближался. Вакс испытал желание алломантически толкнуть в его сторону пулю, но сдержался. Эдварн поднял фонарь, освещая просторную пещеру, и медленно огляделся по сторонам. Пока что он не заметил Вакса: на всех трупах были металлические вещицы, так что стальное зрение Эдварна не помогало отыскать племянника. Но вскоре его неминуемо выдаст кровавый след.
И все же Вакс ждал. Согнулся, съежился в одном ряду с «часовыми», имитируя их сутулые позы.
«Надо достать те наручи…»
Нет, его застрелят раньше, чем он до них доберется. Если вообще сможет одолеть такое расстояние, не отключившись.
– Я все же попытался тебя защитить, – снова заговорил Костюм.
– Что ты сделал с моей сестрой? – спросил Вакс, и его голос эхом отразился от стен во тьме.
Костюм с улыбкой двинулся вперед, рассматривая тела. Если бы получилось подманить его поближе…
– Ничего я с ней не делал. Сынок, на самом деле это она меня завербовала.
– Ложь, – прошипел Вакс.
– Старый мир умирает, Ваксиллиум! Я уже говорил тебе, что вскоре родится новый – и в нем для людей вроде тебя не будет места.
