Что-то врезалось в нее со спины, и вокруг веером разлетелись красные брызги.
Какие-то хлопья.
Ее кровь.
– Сегодня ты убила одного моего друга, – раздался позади чей-то усталый голос. – Второго я тебе забрать не позволю.
Тельсин упала на колени перед суденышком и повернула голову. В снегу стоял Уэйн с осунувшимся лицом и держал в руках дробовик.
– Ты… – прошептала Тельсин. – Ты же не можешь… оружие…
– Ага, – сказал Уэйн и взвел курок. – Типа того.
Он направил ствол ей в лицо и выстрелил.
Мараси забралась по ранее спрятанной лестнице обратно в зал с разбитым стеклом и изукрашенным пьедесталом. Она не знала, что открыло тайный путь, но была очень этому рада. Ваксиллиум вырвался из катакомб, попросту проломив дыру в потолке, в результате чего половина зала обрушилась, – но чтобы последовать его маршрутом, пришлось бы долго и трудно взбираться по камням.
Силы больше не было. Мараси отдала ее Ваксиллиуму, но вместо опустошения ощущала… умиротворение. Она будто отдохнула на лужайке, нежась в лучах медленно заходящего солнца. Да, света уже не было, но какую же радость он принес!
Бедняжка Ме-Лаан все еще находилась здесь, и ее тело начало вбирать в себя кости, медленно сооружая из них странную конструкцию. Без штырей кандра превратилась в туманного призрака. Мараси присела рядом, не зная, может ли что-нибудь для нее сделать. По крайней мере, Ме-Лаан была еще жива. Потом Мараси встала и, пройдя по коридору с ловушками, вышла в вестибюль.
Снаружи шла война, сотни выстрелов эхом отдавались в холодной заснеженной ночи. Выглянув, Мараси с удивлением обнаружила, что люди в масках, похоже, побеждали. Солдаты отступили к краю каменного поля, за спиной у них была череда пропастей и отвесных скал. Отступать им было некуда, и многие из них были убиты или ранены.
В том, как лежали некоторые трупы, словно пролетевшие по воздуху и приземлившиеся изломанными кучами, ощущалась рука Ваксиллиума. Мараси удовлетворенно кивнула. Пусть он занимается делом, ради которого и пришел сюда.
У нее тоже оставалось незаконченное дело, поэтому она вышла из храма, спустилась по лестнице мимо статуи Вседержителя, чье копье, лишенное наконечника, теперь напоминало обычный посох.
И где же ей искать…
Где-то поблизости раздался громкий выстрел. Мараси завертела головой в поисках его источника. Прозвучал второй.
Через минуту из снежной бури вынырнул Уэйн – голова опущена, лицо мрачное. На плече он нес дробовик, а в другой руке сжимал не один, а целых три маленьких металлических штыря.
Вакс спокойно стоял на мостике корабля, ожидая, что предпримет его дядя.
На деле все обстояло совсем не так, как об этом писали. Выхватить пистолет быстрее, чем противник, можно было лишь при помощи ферухимической скорости. Выжидая, пока он шевельнется, ты сам проявлял чрезмерную медлительность. Вакс экспериментировал при помощи холостых патронов с самыми быстрыми стрелками из тех, кого знал.
Первым стреляет тот, кто первым вытащит оружие. И с этим ничего не поделаешь.
Костюм выхватил пистолет.
Вакс оттолкнулся от металлической оконной рамы позади себя и, невзирая на выстрел Костюма, в мгновение ока пересек расстояние между ними. Пуля попала Ваксу в плечо, но он врезался в изумленного Костюма, сбил его с ног, и оба покатились по полу.
Костюм схватил его за руку. Металлические резервы Вакса исчезли.
– Ага! – воскликнул Костюм. – Я сделал себя пиявкой! Я могу опустошать металлические резервы любого, кто меня касается, Ваксиллиум. Ты покойник. Нет Браслетов. Нет алломантии. Я победил.
Вакс фыркнул:
– Ты забыл. Впрочем, я не удивлен. Ты всегда это ненавидел. Я же террисиец, дядя.
И многократно увеличил вес.
Зачерпнул все, что собрал в наруче, – сотни часов, проведенных легче положенного. Забрал все это в один миг отчаяния.
Воздушный корабль содрогнулся, доски пола треснули…
Не обращая внимания на боль в раненой руке, Вакс вцепился в Костюма, и они рухнули вниз, проламывая одну за другой палубы корабля, пока, окровавленные и исцарапанные расщепленными досками, не проломили дно.
– Ты дурак! Ты… – в ужасе закричал Костюм. Его тело, которое черпало исцеление, приняло на себя основной удар.
Вакс развернул их так, что Костюм оказался снизу, и, сопровождаемые криками последнего и ревом заснеженного воздуха, оба камнем полетели вниз.
Опомнившись, Костюм выплюнул монету и толкнул ее алломантией. Монета ударилась о приближающуюся землю, и они рывком замедлились.
