загадочной аномалией Зоны, то ли ловцы удачи, которые, отчаявшись поймать эту капризную пташку, по доброй воле пришли служить Монументу, и, измененные его излучением, стали живыми роботами-убийцами.
Впрочем, какая разница? Эти живые танки ждали меня – а значит знали, куда я направляюсь. Откуда, интересно было бы знать?
И опять всё разрешилось довольно просто.
– Нам нужен твой нож для того, чтобы отколоть им кусок Монумента, – проговорил самый крупный из фанатиков – не иначе, командир группы. – Подари его мне, и останешься жить.
Ага, вот оно что! Похоже, Кречетов решил подстраховаться. А именно – раздал задание всем и каждому, кто имел хоть малейший шанс раздобыть то, что ему нужно. И то правда. Какая разница, кто принесет требуемое? Главное – результат. Узнаю? старого пройдоху…
Ладно, это не основное. Хорошо, что ни Кречетов, ни эти дуболомы не знали, что «Бритва» утратила свою привязанность к хозяину. Иначе я б уже, нашпигованный свинцом, валялся на полу рядом с еще двумя раскрытыми экзоскелетами, в которых, словно в расколотых крабьих панцирях, лежали лохмотья почерневшего мяса вместе с костями.
Понятно. «Монументовцы», выполняя задание, прилежно ждали меня. Сначала все припасы съели, потом начали хавать друг дружку. Одного грохнули и скушали. Потом, когда он закончился, второго забили. Я слышал, что у них это в норме. Причем кандидаты на забой никогда не сопротивляются. Правило у них такое. Если что-то нужно командиру, значит, это нужно Монументу. Жизнь им по фигу, что своя, что чужая. Скажет начальник самоубиться – прострелят себе башку невозмутимо, как будто так и надо. Идеальные бойцы-отморозки, которых опасаются и «Борги», и «Вольные», и все остальные группировки Зоны.
– Подари мне свой нож, – повторил «монументовец».
Я сплюнул на пол, едва не попав на освежеванный труп, утер рот рукавом, поморщился от запаха собственной блевотины и, вытащив «Бритву» из ножен, протянул ее рукоятью вперед, добавив при этом:
– На, подавись. Дарю.
«Монументовец» опустил ствол и шагнул было вперед, протянув руку, но один из его подчиненных проговорил:
– Командир, не надо.
– Почему.
Именно так, без вопросительных интонаций. Реально машины, блин.
– Это же Снайпер. Не нужно к нему приближаться.
– Я не боюсь вшивого сталкера! – повысил голос командир группы.
Ишь ты, даже у «монументовцев» случается подобие эмоций! Немного, но голос точно повысил. Значит, что б они там не гундосили про то, что смерти не боятся, а все ж таки раньше времени в гости к Сестре отправляться не хотят.
– Никто не говорит, что ты его боишься, – нудно и напористо проговорил шибко умный «монументовец». – Его и не надо бояться. Просто не надо к нему приближаться. Пусть он сам отколет кусок от Монумента.
Командир группы замер на секунду в нерешительности, а потом произнес:
– Рамс прав. Снайпер. Положи на пол всё свое оружие кроме ножа. После чего иди и принеси осколок Монумента. Потом мы уйдем, а ты останешься здесь. Если сумеешь выбраться, то будешь жить.
Грамотно придумано. По ходу, они где-то раздобыли ключ от бункера. Уйдут, запрут меня в этой подземной могиле – и замечательно. Считай, никто больше Снайпера не увидит. Хотя брешет фанатик конечно. В чернобыльской Зоне за мою голову нереальная сумма назначена. А к деньгам неравнодушны даже те, кому собственная жизнь по барабану.
Но когда на тебя нацелены шесть автоматов, выбирать не приходится. Поэтому я аккуратно, не делая резких движений, положил на пол свой АК и меч Виктора.
И с «Бритвой» в руке направился к Монументу, который в этой вселенной называли Зеркалом Миров.
Он был почти таким же, как тот, который находился в Украине под печально известным Саркофагом Четвертого энергоблока ЧАЭС. Тот, который я уничтожил… Почти таким же по форме. Но не по размерам.
Здесь, под Измайловской аномалией, посреди огромного подземного зала, заваленного горами мусора, замерло громадное сияющее надгробие, высотой наверно этажа в три, не меньше. Глыба чего-то, напоминающего лед цвета чистого неба, испускающего ровный, потусторонний, ирреальный свет.
Я подошел к нему. Постоял немного, глядя в его беспросветную, мертвую синь. Наверно так смотрит мясник в глаза быка прежде, чем ударить один раз, коротко и точно…
Да нет, наверно это все-таки взгляд человека, который понимает – ни хрена он не сделает своим ножом с этой бесстрастной, мертвой глыбой, явно не принадлежащей этому миру. Человека, который понимает, что сразу после неудачного удара шесть автоматов превратят его тело в решето, вырывая из него брызги крови и кусочки мяса, которые будут равнодушно шлепаться на эту чистую синеву. И, возможно, одна из пуль, пройдя насквозь через меня, вышибет из моего кармана небольшой лоскут шерсти одного маленького мутанта, благодаря которому я разрушил Монумент в соседней вселенной. И как
