разбитый асфальт, больно приложившись об него коленными чашечками. Шок, который случается, когда поражен крупный нервный узел. Тупо вся система сбой дает. Плохо. Очень плохо. Полностью осознаешь опасность, а сделать ничего не можешь.
В глазах двоилось, но я все равно очень старался рассмотреть, кто же это приближается ко мне неторопливой походкой. Позади меня глухо грохотало что-то, слышались чьи-то крики, звон металла. Но я не мог себе позволить обернуться, понимая – любой поворот головы может стоить мне потери сознания. Поэтому я предпочел рассмотреть того, кто стрелял в меня. Правда, пока это не очень получалось.
– Узнал меня, хомо?
Голос… Мальчишеский, но в то же время не по возрасту надменный. Ну да, конечно…
Зрение помаленьку возвращалось ко мне, и я узнал место, куда меня выкинула «кротовина». Те самые заросли кустов, откуда я однажды наблюдал за Покровскими казармами, вон метрах в пяти от меня знакомый гнилой автомобиль раскорячился. «Проводнику» оказалось не под силу пробить пространство между мирами, и он выбросил меня неподалеку от портала, соединяющего чернобыльскую Зону и вселенную Кремля.
Там, где меня уже ждал пацан с легким самострелом в руках – натянуть тетиву тяжелого дружинного арбалета сил бы не хватило. Никита. Сбежал из Кремля и пришел сюда. Знал, что рано или поздно я захочу вернуться туда, откуда пришел.
– А я ждал тебя, хомо, – сказал бывший дружинник, вкладывая болт в желоб самострела. Хорошая машинка. Небось, одним движением тетива натягивается. Правда, бьет недалеко. Уже понятно, что пацан прятался за той ржавой тачкой. Всё же духовитый, зараза. В одиночку пройти от Кремля до казарм по территории, кишащей мутантами, не всякий взрослый решится. Но жажда мести и не на такое людей толкала.
– Дождался? – поинтересовался я. И скривился от боли. Произнесенное слово шилом отдалось в плече. Нервная система ненавязчиво предупреждала: трепаться в твоем положении вредно. А уж шевелиться вообще не вздумай.
– Ага, – сказал Никита. – Дождался.
И от бедра всадил мне болт во второе плечо.
От удара я рухнул на спину. Сознание, уже готовое отключиться, услужливо вырубилось. Правда, ненадолго, думаю, не больше чем на полминуты. Потому что когда непроглядная темень перед глазами немного прояснилась, я увидел стоящего надо мной Никиту с самострелом, направленным мне в солнечное сплетение. Как раз туда, куда бывший дружинник недавно хотел всадить мне пулю.
– На этот раз у меня получится, – улыбнулся Никита. – Помнишь, я же обещал тебя убить. А настоящий дружинник всегда выполня…
Глупое это занятие молоть языком, когда нужно лишь нажать на спусковой крючок. Но почти каждый самоуверенный придурок слишком любит покрасоваться перед самим собой. Вот мол, какой я крутой, видишь? Доказал я тебе всё, что хотел доказать! А какая на фиг разница доказывать что-то тому, кого собрался убить? Если убьешь, ему вообще всё по хрену будет, и ты, и твои беспонтовые доказухи. А вот пока ты его не убил, возможны самые неожиданные неприятности.
Пока Никита трепался, он одной ногой на ствол АК наступил – наверно хотел тем самым показать, насколько его самострел круче моего огнеплюя. Картинно так наступил, носком сапога на самую мушку. А каблук на асфальте остался стоять. При том, что рукоять автомата я из правой руки так и не выпустил…
Черт знает что было у парня в башке. То ли гордость и осознание собственной крутости напрочь мыслительные процессы затормозили, то ли был уверен, что своими болтами перебил мне напрочь все нервы, ответственные за движение пальцев, или презрение к «огнеплюям» перевесило осторожность… В общем, так или иначе, но хватило у меня сил собрать волю в кулак и, стиснув зубы, нажать на спусковой крючок.
Непростое это дело с болтом, грамотно всаженным туда, куда надо. Но я справился, хотя едва снова не вырубился, когда отдача от короткой очереди взорвалась немыслимой болью в раненом плече.
Но цель была достигнута.
Никита взмахнул руками и, рухнув на асфальт, визгливо заорал. Понятно дело, отстреленная пятка – хороший повод повопить. Однако упав, бывший дружинник оружие из рук не выпустил. Более того, верещать прекратил и попытался навести на меня заряженный самострел.
Жаль, хороший воин мог бы получиться из сына сотника. Но уже не получится. Потому что я, тоже заорав от боли, одной рукой держась за рукоять, чуть приподнял ствол автомата, и снова нажал на спусковой крючок. И из последних сил удерживал дергающийся и виляющий из стороны в сторону АК, пока не кончился магазин. После чего со спокойной совестью уронил на асфальт пустой автомат, и позволил второй волне беспамятства накрыть меня снова.
Мне показалось, что и на этот раз я кайфовал в бессознанке недолго. Странная штука – боль. Она отправляет тебя в беспамятство, и она же вытаскивает тебя оттуда.
На этот раз я пришел в себя именно от дикой, нереальной, непередаваемой боли в плече. Словно кто-то из него на живую кость вытаскивал.
Я заорал. И открыл глаза. И увидев, что происходит, чуть не заорал вторично. Потому что страшно, блин, когда из тебя тащит арбалетный болт… живой артефакт!
Да, это был «проводник»!!! Он сидел у меня на плече и, пыхтя от натуги, вынимал из моей раны неожиданный подарок Никиты. Причем получалось у него довольно неплохо. Если руками выдирать из себя болт, то вряд ли получится. Там наконечник гарпунного типа со стальными «перьями», направленными назад. Раздерешь мясо так, что мало не покажется. А если те «перья» за кость зацепятся, то пиши пропало.
