… Да, знакомая машина, — диспетчер еле глянула на удостоверения оперов. — Эй, Володька! — крикнула она куда-то вглубь гаража. — Отведи товарищей на стоянку, покажи им «Мосгаз».
— Пока мы будем ходить с Володькой, — заявил Глинский, — подготовьте-ка мне всю документацию по этой машине. И, скорее всего, нам придется ее отогнать к нам для экспертизы.
— Ну, не знаю, — с сомнением проворчала диспетчер. — Не думаю, что директор разрешит.
— С директором мы договоримся, — успокоил ее майор. — Принесем ордер, все как полагается…
С виду автомобиль был именно тот, который засветился на камерах. Опера помялись, повздыхали, и Зимин полез в карман за «джентльменским набором» отмычек. Пара минут борьбы с замком и должностными инструкциями — и кабина открыта. Бегло ее осмотрев, опера не нашли ничего, но, когда взломали дверь служебного отсека, озадаченно переглянулись.
— Ты когда-либо видел нечто подобное? — Виктор достал сигареты и похлопал по бокам в поисках зажигалки.
— Не приходилось… Ну и «Мосгаз»…
— Как ты думаешь, на что это похоже?
— На мобильный госпиталь, — брякнул Зимин первое, что пришло в голову.
— Н-да…
Салон фургона был напичкан медицинским оборудованием — не самым современным, но вполне приличным: компактный операционный стол с лампой, наркозный аппарат, ИВЛ[129], дефибриллятор, электрокоагулятор и еще девайсы, названий которых Виктор не знал. Все казалось идеально чистым, и опера даже постеснялись лезть в салон в грязной уличной обуви.
— Н-да… — протянул майор многозначительно.
— Наш клиент, — пробормотал Зимин. — Нам бы его и вправду на экспертизу отогнать.
— Видишь ли, — возразил майор, — это я так, диспетчерше пообещал ордер и все такое… А кто мне его даст и на основании чего? И потом — вдруг его хозяева явятся? Не хотелось бы спугнуть.
— А ты что, здесь пост собираешься поставить? — удивился Зимин. — Или сам будешь в засаде? На меня не смотри, я — пас.
— Нет, смысла нет… — Виктор полистал документы, принесенные диспетчером. — По документам, этот автомобиль принадлежит Фонду помощи жертвам насилия. Неудивительно, что он так оборудован. Фонд регулярно вносит арендную плату за стоянку. В последний раз им пользовались пару недель назад…
— А в интересующее нас время? — с нетерпением спросил капитан. — 12 ноября 2012 года.
— Сейчас… Да, в 18.51 машина выехала со стоянки и вернулась около полуночи.
— Смотри, что получается. Королева покинула поселок в 18.40, а мобильную операционную дернули в 18.51. Вернее, надо было ж еще позвонить, организовать, и тэдэ и тэпэ… Полагаю, Гаврилов ее и вызвал.
— Надо бы экспертов сюда, — решил Виктор. — Попрошу Мишаню приехать. Пусть соскобы возьмет хотя бы.
— На вид тут стерильно, точно…
— Точно в операционной, — хмыкнул Виктор. — Но Мишаня знает, где искать.
Миша Шенберг действительно знал, где искать — в сочленении частей тонкой аппаратуры, под прикрученной к полу ножкой операционного стола, на тумблере одного из переключателей системы ИВЛ. Спустя несколько часов он дал заключение — обнаружены следы крови трех человек, один из них — Олег Львович Рыков. Двоих идентифицировать не удалось. ДНК Мигеля Кортеса в фургоне не оказалось — а, следовательно, его там и не было.
— Дорогая, вы твердо уверены, что не следует обратиться в полицию? — Франсуа привез Анну на улицу Жирардон, и теперь она пыталась приготовить кофе на кухне, но у нее ничего не получалось, она роняла фильтры для кофемашины, чайные ложечки, рассыпала сахар… Но когда из ее дрожащих рук вылетела фарфоровая чашка и разлетелась на мелкие осколки, Альба подошел к ней и, обняв обеими руками, прижал к себе:
— Милая моя, успокойтесь, ради бога. Я подключу свою службу охраны.
— Нет, не надо, — взмолилась она, но от рук его не освободилась, а прижалась лицом к его груди. — Я боюсь навредить девочке. Она — единственное, что осталось от Антона, — и, произнеся это имя, она не выдержала и разрыдалась: — Я не прощу себе, если стану причиной ее смерти — как стала причиной смерти ее отца…
— Анна, прошу вас… — он коснулся губами ее макушки. — Ответьте мне на вопрос.
— Вы хотите спросить, люблю ли я его?..
— Нет. Я вижу, что любите.
— Вы так спокойно об этом говорите? — тихо спросила она.
— А что толку возмущаться? Что от этого изменится?.. Я хотел спросить не об этом. Ваш страх как-то связан с работой в Фонде?
— В Фонде?.. Вы говорите о Фонде Моник Гризар? О нет!
