Хроника смертельной весны

уже почти истерся тот злосчастный день, когда под колеса его «Ягуара» угодили семилетние близнецы, Жан и Люси Бросс — выскочили, будто из-под земли. Жутко не повезло. Судья на год отобрал у него права. Конечно, это не помешало ему, Марселю, продолжать носиться по округе с бешеной скоростью, но, благодаренье богу, с тех пор никого, кроме пары кошек и нескольких бездомных псов ему на дороге не попалось. Зато вчера истек срок его несправедливого наказания, и он отправился на вечеринку на боевом коне. Он ворвался в Тулон, как триумфатор — к дьяволу идиотские правила — они не для него, Марселя Улисона, наследника влиятельной и состоятельной семьи. У его ног — вся Франция, а потом — как знать — и весь мир?

Дорогу домой он знал, как свои пять пальцев, точно представляя, когда надлежит сбросить скорость, а когда можно нажать на газ. И вот сейчас впереди крайне крутой вираж — Марсель отпустил педаль, и «Ягуар» замедлил бег, входя в поворот. Марсель мгновенно вновь вжал педаль скорости в пол, и болид рванул вперед… Очередной поворот — такой же неожиданный — если не знать, можно запросто вылететь с дороги — но Марсель благополучно миновал и его. Еще пара сотен метров и вот следующий вираж — местный поворот смерти. С правой стороны — отвесная скала, заросшая маки[140], а слева — пропасть, дна которой не видно. Здесь разбилось столько людей, что вполне можно было бы набрать из них армию небольшого государства — что за лохи, в самом деле — никто из них просто не умел водить, но он, Марсель, просто ас… Надо плавно притормозить… вот так… но почему-то педаль проваливается, словно в пустоту, еще раз, еще раз, да что такое… Сейчас его не станет, а Жиль и Норбер так и не узнают, что он переспал с Эмили. Ему нужно всего лишь мгновение… Даже не мгновение, а миг… Свист в ушах и сердце куда-то падает… падает… Эти дети, которых он видит перед собой — Жан и Люси?.. Salut[141]…

Начало июля 2014 года, Париж, особняк Фонда помощи жертвам насилия, где-то в 8-м округе

— Итак, мадам куратор! — женщина напротив Анны нетерпеливо постучала карандашом по кожаному бювару. — Необходимо завизировать эти документы. Вы изучили их?

— Еще не успела, простите… — растерянно пробормотала Анна. — А что, это срочно?

— Я понимаю, мадам куратор крайне занята, — не без иронии поджала губы женщина. Марион вела себя так, будто это она, Анна, ей подчиняется, хотя и была ее subordonnee[142]. Анну раздражал покровительственный тон мадемуазель Гошар, но, поскольку сама она все еще плутала в лабиринте кошмарных проблем, которыми занимался Фонд, то предпочитала больше слушать и запоминать, нежели возмущаться не очень корректным поведением Марион. Тем более, во многих отношениях та была права — как могла Анна забыть о документах, присланных ей на дом еще вчера утром?..

— Может быть, вы введете меня в курс дела? — осторожно попросила Анна. — Вы, конечно же, лучше меня понимаете, что к чему.

И она примирительно улыбнулась. Как ни странно, Марион сменила гнев на милость и начала излагать подробности жизни домохозяйки из Сен- Дени:

— Фатьма Джамаль, двадцать шесть лет, замужем, десять детей…

— Сколько? — ахнула Анна.

— Десять, — без тени улыбки подтвердила Марион.

— В двадцать шесть лет?

— Двадцать шесть ей исполнилось три дня назад, — уточнила Марион. И видя, что Анна явно пытается произвести в уме некоторые арифметические действия, помогла ей:

— Ее муж, Карим взял ее в дом, когда Фатьме было шестнадцать.

— Что значит — взял в дом? Женился?

— Согласно семейному кодексу Французской республики в шестнадцать лет Фатьма не могла выйти замуж. Карим взял ее в свой дом согласно законам шариата, получив благословение муфтия.

— Но как же родители позволили? Это же… это же…

— Думаю, имело место изнасилование. Но, к сожалению, на тот момент Фонд был не в курсе ситуации. Фатьма — нелегальная иммигрантка.

— Как так?

— Ее семья въехала во Францию незаконно и очень долгое время скрывалась от иммиграционной службы, меняла место жительства — если только клоповники в Клиньянкуре можно назвать местом жительства. В результате отца и мать Фатьмы все же выслали из Франции. А Фатьме удалось спрятаться. Она попала в детский приют при Парижской мечети. Где и жила два года, пока не попалась на глаза Кариму Джамалю. С той минуты девочка была обречена.

— Как же так? Почему она не обратилась в полицию?

— Девочка шестнадцати лет? Практически сирота? Да она по-французски тогда не говорила. Впрочем, и сейчас еле-еле.

— Но, насколько я знаю, мусульмане крайне отрицательно относятся к сексуальному насилию. Вообще, к насилию. Как же ему сошло с рук?

— Вы правы. Но это случилось десять лет назад. Вы, вероятно не в курсе. Именно на 2003 год пришлось очень жесткое противостояние между светскими властями и мусульманскими общественными организациями. Тогдашний президент — Жак Ширак — очень жестко отстаивал секуляризацию