их программа вообще не учитывает такое явление. Я даже беру с собой книгу на общественное время, и никто не замечает, что я читаю, а не смотрю фильм.
У моей синей тюремной куртки – уже заметно выгоревшей – большие карманы, и я все время ношу с собой какую-нибудь книгу поменьше. «Краткая история Соединенных Штатов» и «Причины сокращения населения» обе маленькие и хорошо влезают в карман. Я читаю их во время пятиминутных перерывов на фабрике.
«Причины сокращения населения» начинаются с фразы: «В первые тридцать лет двадцать первого века население Земли уменьшилось вдвое и продолжает сокращаться». Не знаю почему, но у меня дух захватывает, когда я читаю что-нибудь такое, о человеческой жизни вообще или о далеком прошлом.
Я не знаю, как давно был двадцать первый век, хотя понимаю: он был позже, чем восемнадцатый и девятнадцатый века, о которых говорится в исторической книжке. Но в интернате нам про «века» не говорили. Значение этого слова известно мне только из словаря. Вся человеческая история разделена на такие промежутки длиной по сто лет – по двести желтых.
Двадцать первый век был, наверное, очень давно. Хотя бы потому, что в этой книге не упоминаются роботы.
«Оделовское руководство по ремонту и техобслуживанию роботов» издано в 2135 году. Из исторических книг я знаю, что это двадцать второй век.
«Библия» начинается так: «В начале сотворил Бог небо и землю». Там не говорится, в каком веке было это начало и кто такой Бог. Я не понимаю, что такое «Библия» – историческая книга, руководство или поэзия. В ней упоминается много странных людей, и непохоже, что они были на самом деле.
Роботы в книге Одела показаны на рисунках и схемах. Это самые простые модели для сельскохозяйственных работ и учета.
«Унесенные ветром» напоминают некоторые знакомые мне фильмы. Насколько я понял, это выдуманная история. Она рассказывает про глупых людей в больших домах и про войну. Вряд ли я ее дочитаю, уж очень она длинная.
Остальные книги мне по большей части совсем непонятны, и все же они вроде бы вписываются в некую общую, смутную картину.
Больше всего мне нравится то странное чувство от чтения некоторых фраз, когда по коже бегут мурашки. Удивительно: часто это фразы, совершенно мне непонятные или вызывающие грусть. По-прежнему помню две строчки еще из моих дней в Нью-Йорке:
Сейчас я закончу писать дневник и вернусь к чтению. Жизнь у меня очень странная.
День сто шестьдесят девятый
Я постоянно читаю, не принимаю сопоры и не курю травку. Читаю до тех пор, пока глаза не начинают слипаться. Тогда я падаю на кровать; голова идет кругом, лица, люди, мысли из прошлого теснятся в мозгу, пока я не засыпаю от переутомления.
И я узнаю новые слова. По тридцать-сорок в день.
Задолго до роботов и приватности у человечества была жестокая и удивительная история. Не знаю, как относиться к некоторым умершим людям, про которых читаю, или к событиям. Была Русская революция, и Французская революция, и Великий огненный потоп, и Третья мировая война, и Денверский инцидент. В школе нас учили, что до Второй эпохи царили жестокость и разрушения, потому что не было уважения к правам личности, но подробностей не рассказывали. У нас не воспитывалось чувство истории; мы знали лишь, что до нас были другие люди и нам живется лучше. Но нам никогда не советовали
Удивительно думать, сколько людей умирало в мучениях на поле боя ради честолюбивых устремлений императоров или президентов. Или о том, что большие группы людей, например Соединенные Штаты Америки, скапливали в своих руках богатство и власть, оставляя других ни с чем.
И все равно складывается впечатление, что хорошие люди тогда тоже встречались. И многие из них были счастливы.
День сто семьдесят второй
В последней части «Библии» рассказывается про Иисуса Христа. Многие предложения там подчеркнуты прежним читателем.
Иисуса Христа убили, когда он был еще молодой, но до тех пор он успел совершить много всего удивительного. Он вылечил многих больных и говорил всякие необычные слова. Некоторые подчеркнутые фразы похожи на то, чему нас учили на уроках благоговения. «Царствие Божие внутри вас», например, напоминает то, как нас учили искать удовлетворения исключительно в себе, с помощью транквилизаторов и погружения во внутренний мир. Но другие его высказывания совсем не такие. «Да лю?бите друг друга» – одно из них. И еще очень сильное: «Я есмь путь и истина и жизнь». И еще: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас».
Если бы кто-нибудь пришел ко мне и сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь», я бы изо всех сил постарался ему поверить. Именно к этому я стремлюсь: к пути, к истине, к жизни.
Насколько я понял, Иисус утверждал, что он – сын того самого Бога, который сотворил небо и землю. У меня это вызывает большие сомнения. Однако он вроде бы знал то, чего не знали другие, и не был дураком, как люди в «Унесенных ветром», или опасным честолюбцем, как американские президенты.
И в любом случае Иисус был тем, что называют «великим человеком». Не уверен, что мне нравится само это понятие. От него немножко не по себе. «Великие люди» слишком часто строили кровавые планы.
Мне кажется, я стал лучше писать. Знаю больше слов, и строить предложения мне уже легче.
