День сто семьдесят седьмой
Я прочел все свои книги, кроме «Унесенных ветром» и «Искусства танца», и хочу еще. Пять ночей назад двери снова не заперли; мы с Беласко сходили в заброшенное здание и все там обыскали, но книг больше не нашли.
Мне нужно новое чтение! Когда я вспоминаю горы книг в подвале университетской библиотеки, мне изо всех сил хочется оказаться там.
В Нью-Йорке я видел фильмы про побеги из тюрьмы. А ведь в тех тюрьмах надзиратели были люди, а не роботы-недоумки, как у нас.
В книге «С рюкзаком по Каролине» есть карта. На ней показаны Северная и Южная Каролина, но и Нью-Йорк тоже. Если идти по берегу, чтобы океан был от меня справа, я приду в Нью-Йорк. Только не знаю, насколько это далеко.
В книге «Что можно приготовить на морском берегу» рассказывается, как искать съедобных моллюсков и все такое. Если бы я сбежал, то сумел бы прокормиться таким способом.
И я могу переписать свой дневник, более мелким почерком, на тонкую бумагу, которую нашел в ящике с книгами. Тогда его можно будет унести в кармане. Но все книги я взять не смогу.
А главное, браслеты никак не снять. Если только не придумать, чем их разрезать.
День сто семьдесят восьмой
На обувной фабрике есть большая машина, которая режет листы пластика для подметок. Сверкающий стальной нож разрезает стопку в два десятка твердых листов зараз. Возле машины дежурит робот, людям к ней подходить не положено. Но я заметил, что робот иногда вроде бы дремлет. Наверное, он практически выжил из ума, поэтому ему поручили самую простую задачу: стоять рядом с машиной.
Если дождаться, когда он задремлет, подойти к машине и подвести руки точно к нужному месту, возможно, лезвие разрежет мои браслеты.
Если ошибиться, мне отрежет руки. Или нож не справится с металлом, застрянет и вырвет мне руки из суставов.
Это так страшно, что я лучше не буду об этом думать.
День сто восьмидесятый
В «Причинах сокращения населения» рассказывается интересное про число людей в мире.
Современная демография объясняет снижение численности населения на планете различными, зачастую противоречивыми способами. Наиболее убедительные исследования упоминают один или более из следующих факторов:
1. Страх перед перенаселенностью.
2. Улучшение методик стерилизации.
3. Исчезновение семьи.
4. Повышенное внимание к «внутренним» переживаниям.
5. Утрата интереса к детям.
6. Общее желание избежать ответственности.
Затем в книге анализируют каждый из этих пунктов.
Однако нигде в ней не обсуждается возможность, что
После нашей смерти никого не останется.
Не знаю, плохо это или хорошо.
И все-таки мне кажется, во многом замечательно было бы стать отцом ребенка и чтобы Мэри Лу была его матерью. И мне хотелось бы жить с ней и чтобы мы были семьей – несмотря даже на риск для моей индивидуальности.
В конце концов, что пользы от моей индивидуальности? И правда ли она священна, или меня этому учили лишь потому, что кто-то когда-то запрограммировал учивших меня роботов это говорить?
День сто восемьдесят четвертый
Сегодня убрали растения Протеин-4. Когда мы пришли на поле работать, там уже были две большие желтые машины, которые с ревом ездили по рядам, словно огромные мыслебусы, вздымая облака пыли и срезая созревшие растения по двадцать-тридцать зараз. Срезанные растения загружали в самосвалы. Наверное, дальше их измельчат и превратят в соевые батончики или в синтетические протеиновые хлопья.
Мы встали подальше от поля из-за вони, которая сегодня была хуже обычного, и некоторое время молча смотрели на машины.
Наконец Беласко сказал мрачно:
– Ну вот, работа еще одного сезона уезжает.
Никто не ответил. «Работа еще одного сезона». Я огляделся, примечая все внимательнее, чем в последние три недели. Деревья на холмах за тюремными корпусами совсем облетели. Воздух холодил кожу. От этого и от бледной голубизны неба я ощутил как будто зуд. А над холмами птицы летели огромной стаей и поворачивали все разом.
И я решил, что надо убежать из тюрьмы.
