— Что — здорово? — усмехнулся мальчик и тихо добавил: — Стучит как дура.
Антошка удивился.
Оленька закончила играть, неуклюже выбралась из-за рояля.
Следующим вызвали Сашу Подрезова. Он был высокий, худой и кудрявый — полная противоположность Оленьке. Саша тоже играл «Песню без слов», но это была другая песня.
Теперь Антошка увидел, как после грозы небо снова стало синим, выглянуло солнце и как они с папой, промокшие, немного озябшие, но и счастливые едут домой. Над деревьями, над крышами высоко в небе висит радуга. Папа оглядывается на Антошку, весело что-то кричит, а потом разгоняется и въезжает в самую большую лужу — и брызги окатывают его с ног до головы, а он смеётся. Антошка вслед за папой тоже въезжает в лужу. На миг становится страшно, потому что где-то на середине ему вдруг кажется, что это не лужа на дороге, а большой пруд и он, Антошка, едет не по асфальту, а по воде и сейчас ухнет глубоко вниз, на самое дно.
— Теперь ты, Коля… Мы с Колей сыграем концерт, который учили в прошлом году. — Манана Арчиловна села за второй рояль.
Коля был самый взрослый. Антошка заметил, что у него уже пробиваются над верхней губой усы.
— Прокофьев. Второй концерт для фортепиано с оркестром соль минор, — объявил Коля.
Они стали играть. Антошка замер. Мощные гордые звуки захватили его. Он вспомнил картину, которую видел летом, когда с мамой и папой отдыхал на море.
Тогда Антошка с родителями пошли смотреть картины в местную галерею. Больше всего Антошке понравилась картина, на которой бушевал шторм, а навстречу волне бесстрашно плыл в лодке человек. Волна была огромная, а человек маленький. И лодка у него была маленькая.
«Пап, а человек утонет?» — спросил Антошка.
«Выберется», — весело сказал папа и подмигнул сыну.
Потом Антошка всё смотрел на море, на настоящее море, и ждал, когда же начнётся буря, как на картине. Но буря так и не началась. Всё время, пока они отдыхали, стояла сухая и жаркая погода. Всего один раз ночью покрапал редкий дождик. Но утром опять светило солнце и весело пели птицы.
Только сейчас Антошка увидел не разгар бури, как на картине, а когда буря только начиналась. И как человек изо всех сил пытался уплыть от бури туда, где на горизонте ещё светило солнце. Но за его спиной уже закипало море, вспыхивали молнии, гремел гром, и вот уже чёрные тучи заклубились над самой головой человека. Всё же он не останавливал бег лодочки, то поднимаясь на волну, то обрушиваясь вниз, в холодную страшную яму, в которой отражались молнии. Но силы были слишком неравные. И вот вокруг человека поднялись, как скалы, громадные волны, неистовый ветер затрепал, закружил лодочку..
В какой-то момент Антошка не выдержал, вскочил. Он увидел, как громадная волна обрушивается на уставшего испуганного человека, срывает его с лодки — он летит в воду, и над ним смыкается море.
— Утонул! — крикнул Антошка.
— Вот псих! — рядом кто-то рассмеялся.
Антошка очнулся, посмотрел вокруг. Громко смеялся его сосед, другие ребята тоже улыбались. Не смеялась только Манана Арчиловна.
Антошка сел на место. Он вдруг почувствовал, что очень устал.
— Ладно, ребята, давайте продолжим, — сказала учительница и внимательно посмотрела на Антошку.
К роялю вышла следующая девочка. Но Антошка плохо её слушал.
— Что разорался-то? — шепнул ему на ухо сосед. Антошка не ответил.
— Ладно… проехали! — усмехнулся сосед. — Слушай, у тебя какой телефон?
— Телефон? — переспросил Антошка удивлённо.
— Ну да… Телефон у тебя какой?
Антошка достал телефон из кармана, протянул мальчику.
— Каменный век. Спрячь, не позорься, — сказал мальчик надменно.
Антошка сначала его не понял. Этот телефон подарили ему на день рождения папа, мама и бабушка. Это был его первый телефон. И Антошке очень нравилось, что вот у него есть свой телефон, как у взрослого. И он очень своим телефоном гордился.
— Только у лохов такие телефоны, понял? — не унимался сосед. — Во, смотри!
И он вытащил свой. Это был очень красивый телефон. Такой большой, что едва помещался у мальчика в ладони.
— Айфон, — сказал мальчик гордо.
Антошка вспомнил, что папа тоже мечтал купить себе такой. Но это было слишком дорого, и поэтому папа только вздыхал и говорил, что когда-нибудь
