– Значит, помощником садовника?
– Да. Я сказал ему, что остановился в Лайонсгейте, что, по его мнению, говорило не в мою пользу. Но после нескольких пинт пива он сразу проникся ко мне.
От Майло исходила присущая только очень богатым джентльменам аура. Но он с легкостью мог расположить к себе людей из самых разных классов и сословий, благодаря своей красоте, обаянию, а иногда – и просто подкупом.
– Сказал что-нибудь о событиях в Лайонсгейте?
– Примерно все то же самое, что мы уже слышали. Байки о всяких там вакханалиях или оргиях. Похоже, тамошняя молодежь пускалась во все тяжкие.
Я кивнула:
– Примерно то же самое говорила мне и миссис Флетчер. Все это, разумеется, лишь слухи, но она сказала мне, что одна из женщин в этой компании забеременела. Думаю, это была Фрида Коллинз. Ее сыну около семи, по возрасту подходит. И еще она явно что-то скрывает. Интересно было бы знать, что именно.
– Не думаю, что это имеет такое уж большое значение, – заметил Майло. – Она не первая и не последняя из женщин, кто выходит замуж по этой необходимости.
– Нет, конечно, – согласилась я. – И именно поэтому мне хотелось бы знать, не стоит ли за всем этим что-то еще.
– Стоит, могу тебя заверить.
– Что?
– Интересно, что ты упомянула именно миссис Коллинз. В моем разговоре с садовником как раз упоминался мистер Коллинз.
– Вот как? – воскликнула я, обнадеженная перспективой получить хоть какой-то новый ключ. – И что же он сказал?
– Сказал, что той ночью, когда погиб Эдвин Грин, он вдруг проснулся и увидел две фигуры, бредущие от летнего домика. Потом он на несколько секунд отвернулся, а когда снова глянул, заметил, что в дом входит только один человек.
– И это был Брэдфорд Гленн?
– Нет. Это был Филипп Коллинз.
– Но это могло случиться в любое время ночи. Ведь выходили они не все сразу.
Майло покачал головой:
– Он сказал, что видел, как выходили другие, и удивился, что последний джентльмен вышел значительно позже. Похоже, его очень интересовали их действия. Остается лишь гадать, почему происходящее в Лайонсгейте стало притчей во языцех в местном пабе.
Я призадумалась над этой новой информацией. Неужели той ночью Изабель Ван Аллен видела мистера Коллинза? Неужели она приняла его за Брэдфорда Гленна и потому решила, что тот стал виновником смерти Эдвина Грина?
– Но ничего больше он не сказал?
– Да кто он такой, чтобы иметь свое мнение? Помощники садовников не слишком влиятельные люди, сама понимаешь.
– Да, наверное, но вдумайся. Какая-то путаница или недопонимание заставили Брэдфорда Гленна покончить с собой. Просто ужасно.
– Никто не заставлял Брэдфорда Гленна совершать самоубийство, – заметил Майло. – В конечном счете, все это лишь слухи. – Майло не питал симпатии к людям, оказавшимся слабаками. Самому ему было абсолютно плевать, что думают о нем люди. А потому он был не в силах понять, что общественное мнение может проделать с менее, чем он сам, волевыми людьми.
– Да, – отозвалась я. – И все равно это так трагично.
– Как бы там ни было, но сей джентльмен из паба все же поделился со мной одной интересной информацией. Известно ли тебе, что Филипп Коллинз десять лет тому назад прибыл сюда из Южной Африки потому, что убил человека, поссорившись с ним в баре?
Брови у меня полезли на лоб.
– Ну, разумеется, нет.
– А теперь догадайся, чем он его прикончил.
– Ножом, – ответила я.
– Именно.
Я откинулась на спинку сиденья, оценивая информацию.
– Почему же его не арестовали за убийство?
– У того человека тоже был нож, а показания свидетелей о том, как все произошло, разнились. И вот в конце концов полиция решила не выдвигать против него обвинения. И, разумеется, разразился грандиозный скандал, и он был вынужден уехать. Думаю, он связался с компанией Изабель вскоре после приезда. Потом затеял некий инвестиционный бизнес, прикрываясь именем Эдвина Грина, ну а потом принялся обхаживать твою подругу Фриду и добился ее расположения. И заставил ее выйти за себя замуж, когда она забеременела. И все разрешилось самым наилучшим для него образом уже через несколько
