На кладбище, как и на поминки, я не пошел.
Я почувствовал, как Лугонг успокаивающе похлопал меня по плечу. Видимо, на моем лице как-то отразилось это воспоминание.
Еще я задумался над тем, говорит ли Лугонг как священник бон или это просто мнение человека, живущего в Гималаях.
— В вашей… традиции, — осторожно, чтобы не навредить устанавливающемуся между нами контакту, спросил я, — существование после смерти — безоговорочно подразумевается?
— Если ты имеешь в виду людей, — не задумываясь ответил Лугонг, — то не всегда. Некоторые, даже будучи настоящими бонцами, умирают окончательно. Случайное падение в пропасть или неожиданная смерть от руки врага. Человек не успевает сосредоточиться на предстоящем переходе, и страх тела разрушает сознание. Если рядом не окажется священника, то шансы на посмертное существование невелики. Безоговорочно существуют только сами миры, в которые подготовленное сознание может попасть.
— И как можно подготовить свое сознание?
Лугонг насмешливо хмыкнул:
— Я думаю, что ты и сам все понимаешь. Следует заранее оплачивать свое посмертие. Ходить в свою церковь или дацан, выполнять предписания священников, сдавать деньги, проникаться существованием своего загробного мира. Словом, накапливать все необходимые заслуги. И, конечно, необходимо шаг за шагом освобождаться от земных привязанностей, заменяя их всеобъемлющей любовью к богу. Так, я слышал, говорят ваши священники. И они совершенно правы. Если ты, даже искренне веруя, уйдешь в иной мир, сохраняя земные привязанности, твое сознание будет разрушаться, не имея возможности достигнуть вашего рая и соединиться с богом. Это и будет твоим адом.
— И это всё? — не удержался я от сарказма. — Избавился от привязанностей — и можешь спокойно ждать смерти?
— Этого не так просто достичь, но хватит, если ты действительно веришь и осознаешь свое существование в посмертии. Если нет — тебя ждет ничто и нигде. Или участь блуждающего вихря.
Я недоуменно посмотрел на Лугонга:
— Блуждающего вихря?
— Мы называем это так, потому что… — он задумался, подбирая слова, — это выглядит как небольшие завихрения песка и мелких камней от ветра, небольшие смерчи, которые иногда возникают на горных тропах или склонах оврагов. Это просто фрагмент сознания или сильной эмоции, которая владела человеком в момент смерти. Часто это повторяющая фраза или крик. Их довольно много в нижнем мире, но встречаются и здесь.
На фоне зеленых палисандров и пихт, растущих вдоль дороги, потрясающей горной гряды и ярко светящего солнца, слова Лугонга звучали как-то дико и неубедительно.
— Как же сами бонцы готовятся к посмертию? — наконец задал я вопрос, приближаясь к предмету, интересующему меня больше всего.
Лугонг пожал плечами.
— Для жителей Гималаев смерть — такая же естественная и осознаваемая часть жизни, как и ежедневное потребление пищи. Люди, живущие в горах, готовятся к ней с самого рождения. Их не нужно убеждать в существовании нижнего и других миров. Слишком часто они имеют дело с потусторонними силами здесь, в мире людей. Им требуется только пройти обряд очищения кармы и найти проводника, который проведет их в нужное место посмертия.
Главное помнить, что путь через смертную границу всегда только в одну сторону. Неважно — умираешь ты окончательно или переходишь в другой мир. Вернуться невозможно. Ничего невозможно исправить. Мир живых полностью закрывается, если, конечно, ты не божество.
Я разволновался. Разговор все ближе клонился к тому, ради чего я и приехал сюда.
— Но если существует способ полностью очистить карму и попасть после смерти на небеса, то тогда нет никакой разницы между добром и злом, — сказал я.
Казалось, Лугонг искренне удивился.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, очень правдоподобно изображая непонимание.
— Я имею в виду, что нет разницы между плохими и хорошими поступками, — поправился я. — Если после смерти ты все равно попадешь в область небес.
Лугонг неодобрительно посмотрел на меня.
— Я бы посоветовал тебе думать о том, что делаешь, и заботиться о своей карме. На всякий случай…
— Лугонг, может быть, я неправильно выразился, — не отступал я, — но мне бы хотелось понять… У вас, бонцев, существует какая-то мораль или принципы, что правильно или нет… как у других религий?
— Бонпо не религия! — твердо ответил Лугонг. — Когда Тонпа Шенраб явился в Тибет, реальности всех миров, включая миры мертвых, духов и богов, были единым целым здесь, в Гималаях. Силой своего магического искусства он сумел частично разделить эти миры, но битвы между богами и демонами продолжаются до сих пор. И те, и другие имеют возможность вторгаться в мир живых людей и бороться друг с другом, равно как и разрушать наш мир и приносить вред живущим. Человеку непросто выживать здесь, лавируя между этими могучими созданиями. Тонпа Шенраб дал людям линию учеников,
