Часть третья. Пхова
Я проснулся. Впервые в жизни я слышал записки деда во сне. Чей-то знакомый голос читал мне вслух. Может, это голос моего предка? Но я никогда не слышал его голоса: дед исчез до моего рождения.
Еще не очнувшись полностью ото сна, я почувствовал, как Дордже дернулось у меня на груди и соскользнуло вниз, на живот. Перетянутое веревкой одеяло не позволило ему выпасть наружу. Я просунул руку снизу под веревку и достал артефакт. Не в силах совладать с любопытством, развязал узел и скинул свое «пальто». Расстегнув куртку и оттянув ворот футболки, я осмотрел, а затем и ощупал свою грудь. На ней было выдавлено изображение. Именно выдавлено, а не выжжено или нарисовано. На ощупь мне показалось, что отпечаток был слишком глубоко вдавлен в мое тело, хотя никаких болезненных ощущений я не испытывал. Тиснение полностью совпадало со всеми деталями артефакта, который сейчас находился в моих руках. Я еще раз ощупал грудь, стараясь надавливать посильнее. Никакого дискомфорта или боли. Как будто я родился с этой печатью.
Занавеска у ниши колыхнулась сильнее, и, отодвинув ее в сторону, из проема вышел Лугонг. Выглядел он необычно и устрашающе. Синий длиннополый шелковый кафтан, подпоясанный кушаком цвета крови. На голове высокая черная митра, украшенная вышитыми золотыми свастиками и символами луны и солнца. Митру опоясывала диадема, состоящая из фрагментов костей, нанизанных на плетеную веревку. Лоб его был раскрашен черной и белой краской и разделен над переносицей красной линией. Веки также были густо окрашены черным. В левой руке Лугонг держал ритуальный четырехгранный кинжал пхурбу из темно-желтого металла с навершием на рукояти в виде головы демона Кьябха. В правой — двойной ритуальный барабан, сделанный из человеческих черепов и перевязанный шелковой тесьмой. Поставив барабан на пол и положив сверху кинжал, он подошел к печи и запалил лучину. Обойдя помещение, Лугонг зажег четыре толстые свечи, до этого момента неприметно стоявшие на каменных выступах по периметру пещеры. Повернулся к отшельнику, церемонно поклонился, затем подошел ко мне и с поклоном взял из моих рук Дордже.
— Мне нужен твой камень лха, — требовательно произнес он.
Я удивился. У меня была одна вещь из «наследства» деда, которую я повсюду таскал с собой. Костяной медальон в виде головы яка. Может быть, он сойдет за камень духа?
Увидев сомнение на моем лице, Лугонг требовательно протянул руку. Я просунул руку в карман куртки и достал медальон. Лугонг взял его, поднес к глазам и одобрительно кивнул. Меня охватили сомнения. Зачем Лугонгу мой камень лха? Насколько я знал, при совершении пховы лха используется как замена ритуальной фигуры или жертвы — для перемещения сознания. Но я должен пройти в нижний мир в своем теле и сознании. Я забеспокоился.
В это время Лугонг, стоя у ниши, засунул руку за воротник отшельника и вытащил округлый предмет размером с половину ладони. Так же подняв его к глазам, кивнул головой и скрылся за занавесью. Вернулся он через несколько минут, держа в руках глиняную чашу. Подойдя ко мне, он протянул чашу к моим губам.
— Выпей половину, — услышал я.
Я непроизвольно сжал челюсти и откинул голову назад, больно ударившись затылком о стену.
— Ты должен выпить половину, — громко сказал Лугонг и твердой как камень рукой сжал мою нижнюю челюсть.
Глаза его гипнотически сверкали в слабом свете свечей. Больше из страха, чем по собственной воле, я принялся пить, не в состоянии оторваться от его мерцающих глаз.
— Хватит! — убрал он чашу от моего рта. — Сейчас иди и ложись на спину головой к двери.
Он помог мне встать и подтолкнул к каменному ложу, выступающему из правой стены. Пошатываясь, я добрел до гранитного выступа и лег на спину. Я чувствовал сильную расслабленность и небольшую путаницу в мыслях. Должно быть, в чаше был какой-то наркотик.
Ниша с отшельником находилась прямо перед моими глазами. Я увидел, как Лугонг подошел к своему учителю, поднял перед собой Дордже, к которому уже успел привязать шнурок, и надел его отшельнику на шею. Затем он достал из рукава кисточку с длинным ворсом и, обмакивая ее в чашу, принялся смазывать отшельнику губы и полость приоткрытого рта. Это действие продолжалось довольно долго.
Я закрыл глаза, как мне показалось, всего на минуту. Когда же я снова посмотрел на Лугонга, то увидел в его руке кинжал, которым он что-то вырезал на лбу отшельника. Странно, но это зрелище меня ничуть не испугало. Гораздо более необычным было то, что я слышал монотонный стук барабанов. Кто-то размеренно стучал в барабан, но это точно не был Лугонг, который, засунув кинжал за кушак, сосредоточенно обмакивал кисть в кровь на лбу отшельника и красил какой-то предмет, лежащий на ладони. Когда же наконец он повернулся ко мне, я увидел, что это овальный комок цвета сырой глины, густо покрытый кровью. В комок была вставлена разноцветная тесьма.
