к жизни не вернуть, но хоть похороню почти по-человечески.
По Митькиному лицу пробежала тень. Своих родителей он похоронить не смог. Нарочно или нечаянно, Диймар попал по его болевой точке.
– Тогда чего мы тут сидим? Кого ждем? – Он на глазах превращался в прежнего себя. Вернее, становилось ясно, что прежний Митька никуда не девался.
Арноха вздохнул.
– Без меня, – сообщил он, – я сейчас на тропу и к Марку. Надо ребятишек доставить, и будем надеяться, что повинную голову меч не сечет… и бензопила не берет. Идите уже, а по счету я заплачу.
– Увидимся, – Карина не удержалась и обняла Арноху на прощание, – многодетный папаша. Будь, по возможности, на связи.
Резак на площади, как ни странно, толпу не собрал. Что, в общем-то, было нормально. Насколько Карина поняла, в центр города частенько заносило драконоидов – по делам хозяев-наездников. И люди уже привыкли. Разве что ребятишки сбежались поглазеть на белого звероящера.
Митька и Карина устроились там же, где в прошлый раз, – у гребня-нароста в самом основании крыльев. Диймар, разумеется, стоя, разместился на шее Резака.
– Есть в моем состоянии один плюс, – шепнул Карине Митька, – я больше не ощущаю разницу между живым и омертвелым пространством. Как бы фокус восприятия сместился. Но есть и минус. Сместился он в сторону омертвения. Чувствую себя, как будто все время там.
– Когда это закончится, книгу напишешь, – так же шепотом ответила Карина.
Хотя чего шептать? Ветер сносил звук в сторону, противоположную полету Резака. До Диймара при всем желании было не доораться, тем более он не мог расслышать их беседу.
Митька нашел ее руку и сжал. Зря он это. Сейчас совсем не время было размышлять, было ли это жестом дружеской поддержки или чем-то большим. Потому что слишком много всего тут примешивалось. Дурацкие сомнения типа «а может, я просто его жалею?» или «он же друг, так неправильно», и еще – «держи меня, держи, не отпускай, никогда-аа-а». В общем, вся эта мыслекаша очень мешала идти к цели, заставляла раскисать и расслабляться.
Но делать это никак нельзя. Потому что цель ясна, достижение – маловероятно, надежда – зыбка. И больше ничего. Вообще.
Резак опустился на песок бухты. За спиной живые волны ударялись о кромку омертвевших. Словно бились о картонный, но не размокающий от воды борт, по чьей-то дизайнерской прихоти выполненный в виде все тех же волн, только из синевато-серого гипсокартона. А впереди была видна приглашающе распахнутая калитка в кирпичной ограде. Сад дома Шепотов выходил прямо на берег.
Ничего тут не изменилось за полтора месяца, прошедших с их прошлого визита. Нуда, это же омертвение. Настолько мертвое, что даже изменений типа «разложение» произойти не может.
Все так же лежали на траве братья Ластоверы – охотник Аниер и волк-оборотень Андрей.
– Представляешь, Мить, охотник, вот который с катаром, это отец Рии и Риба, – сказала Карина.
Лицо омертвелого человека застыло в совершенно дурацкой гримасе, но все равно было видно, что когда-то это был весьма красивый мужчина.
– Угу, знаю. Полное имя Риба – Рибальд Аниер. А волк – его родной брат. Прикинь? Тут не только оружие похоже на индийское, тут вообще все друг другу родня, как в индийском кино. – Митька поднял катар и снова положил. – Жесть какая, скоро ложку держать не смогу, руки, как веревки бесполезные.
Он помолчал немного и продолжил:
– Как же сильно кому-то хотелось долго-долго жить! Сколько людей перебили. Там же еще детеныши, мелкие совсем. – Он указал рукой на противоположный край поляны, где статуями застыли Ларе и Эленка и куда Карина изо всех сил старалась не смотреть.
– Вы долго еще? – Диймар пытался открыть окно, но рама попросту отвалилась от откоса и осталась у него в руках. Он сел на подоконник, собираясь перекинуть ноги внутрь дома. Очевидно, чтобы обойти маму, замершую в дверях. – Мне-то все равно, а у вас со временем вроде как напряженка и вопрос жизни-смерти.
– Идите, от меня сейчас все равно мало толку, – сказал Митька.
Карина перемахнула через подоконник. Дом был большой, наверное, когда-то очень красивый и уютный. Но сейчас даже рассмотреть толком ничего не получалось. Омертвелость лезла в глаза.
– Лестница там, – буднично сообщил Диймар. – Отец в кабинете на втором этаже. Он тогда проводил нас с Радмером и няней на станцию, а сам вернулся и, похоже, собрался работать, но тут… – Он махнул рукой.
Лестничные проемы соединялись площадкой типа мини-холла. В сад выходило окно-эркер, возле него стояло кресло. Можно сесть и любоваться цветущими деревьями и морем. Карина поискала глазами Митьку. Он еще раз осмотрел охотника и оборотня, покачал головой. Потом потянулся, закинул обе руки за голову, сцепляя пальцы на затылке, и уставился в сторону моря. Деревья заслоняли воду, конечно же, но даже сквозь омертвение можно было слышать плеск живых волн. Сейчас Митька не казался таким сильным, как обычно. Даже таким нависающе-рослым не казался. Но все равно это был он. Какая, в конце концов, разница – сильный, слабый, больной, здоровый. Был бы живой, а все остальное поправимо…
– Видела бы ты себя, – сказал прямо ей в затылок Диймар, – такое лицо, прям хоть картины пиши. – Это прозвучало зло и обиженно. – Все же ты его…
