Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея)

работает против него, и что он и президент хотели, чтобы господин Березовский убрался с ОРТ так, чтобы он сам смог ОРТ управлять. Это правильно?

О.: Нет, это неправильно. Я уже свою точку зрения изложил, и она у меня, как мне кажется, гораздо более достоверная, потому что я точно присутствовал на этой встрече. Я точно помню, что было смыслом этой встречи и что я на ней делал.

В.: Может быть, вы лучше помните, чем я, но Березовский точно так же там присутствовал, на этой встрече, и он показывает то, что сказали вы на этой встрече. Вы следите за ходом моей мысли?

О.: Да, я слежу за ходом вашей мысли. Я услышал, что господин Березовский сказал иное.

В.: Вы также направили господина Березовского, дали ему указания отдать свои акции в ОРТ. Это правильно, не так ли?

О.: Это вообще неправильно. Никакие акции предметом обсуждения на этой встрече не были, да и смысла в этом не было никакого. Цель нашей встречи была проинформировать господина Березовского о том, что концерт закончен, что он больше влиять на журналистов не должен и что журналисты имеют право быть свободными от его влияния. Собственно, мы это реализовали в ближайшие дни после наших этих встреч. Ничего другого уже больше не требовалось. Практически события, они сами за себя говорят. У нас, например, один из ярких проповедников от позиции Березовского на ОРТ был господин Доренко, талантливый журналист. Его передача была закрыта в конце сентября, после того как вышла последний раз в эфир. Ничего другого не требовалось. Все, что мы хотели сделать, мы сделали в тот момент. Я об этом господина Березовского проинформировал. И, собственно, у нас неделей позже уже никаких проблем и не было. Он уже лишился влияния и, собственно, и не мог его больше вернуть.

В.: Вы говорите, что вы ему сказали, что концерт закончен, и что через неделю он потерял свое влияние. Но поскольку у него, так или иначе, оставалось 49 % акций ОРТ, то у него была позиция, когда он мог влиять на освещение событий ОРТ, событий в России, вы согласны?

О.: Нет, не согласен. У него никакой возможности с 49 % влиять на позицию журналистов не было. До этого была некая неформальная система отношений между ним и журналистами. Она разрушилась, больше ничего не осталось. Кстати, и 49 % у него не было, потому что часть этого пакета находилась в залоге у Внешэкономбанка под кредит, который государство выделило ОРТ в рамках его финансовой поддержки. Если мне память не изменяет, 6,5 % было в залоге. То есть 49 минус 6,5. Влиять с помощью… Но даже и с 49-процентным пакетом он не мог влиять на журналистов. 49-процентный пакет не позволяет ни назначать, ни снимать никого, он не позволяет управлять процессом.

В.: Но что он позволяет, господин Волошин, это блокировать попытки каких-то других лиц, которые пытаются назначение провести; поскольку (поправьте меня, если я не прав) некоторые решения внутри ОРТ требовали большинства в 2/3 голосов, и если Березовский продолжал держать этот пакет акций, который он держал, он мог заблокировать любое большинство в 2/3, да?

О.: Я не помню детально положения устава ОРТ, естественно, столько времени спустя. Я думаю, что я и тогда их не очень знал. Но никакой необходимости у нас что-то радикальное делать с ОРТ не было, нет и не будет. Господин Эрнст, который руководил каналом ОРТ тогда, он руководит им, кстати, по сей день, он талантливый руководитель, талантливый журналист, не было никакой необходимости его менять, не было никакой необходимости в каких-то квалифицированных большинствах и так далее. Все, что надо было сделать, — надо было избавить господина Эрнста от влияния господина Березовского, что и было сделано, и дать ему свободу решать внутри коллектива все необходимые вопросы, что тоже было сделано. И я уже говорил, что результаты этого были видны уже через несколько дней без всяких блокирующих пакетов, и ничего не требовалось — господин Эрнст все сам расставил по своим местам. У нас все проблемы прекратились уже через неделю после наших разговоров.

Судья Элизабет Глостер: Господин Волошин, вы сказали секунду назад, что вы привели ваше решение в исполнение в течение нескольких следующий дней, да? А что вы, собственно, сделали, какие следующие шаги вы предприняли для того, чтобы Березовский не мог влиять на журналистов?

О.: Все, что я сделал, — это было не так много: я переговорил с господином Эрнстом, который был и до сих пор является генеральным директором этого канала. Я ему сказал, что принято решение о том, что господин Березовский не должен иметь отношения к какому-то влиянию на журналистский коллектив и лично на него, что об этом самому господину Березовскому сказано, и что он, Эрнст, впредь свободен от какого-то его влияния. Должен я сказать, что господин Эрнст был счастлив это услышать от меня.

В.: А были какие-то формальные шаги, которые вы предприняли, чтобы провести в жизнь ваши цели?

О.: В формальных шагах, Ваша Честь, не было никакой необходимости. Собственно… ведь влияние господина Березовского, оно было неформальным, он звонил журналистам, он звонил господину Эрнсту, он давал им указания, как, под каким углом освещать те или иные события. Эти его полномочия звонить им, они никак не были закреплены, поэтому и отказ от этого влияния не требовал никаких формальных решений.

В.: То есть никакого механизма по уставу ОРТ не существовало, который вам нужно было задействовать, чтобы влияние Березовского было прекращено?

О.: Таких механизмов не существовало.

Г-н Рабиновитц: Господин Волошин, вы только что показывали по поводу того, что позвонили господину Эрнсту, вы его не указывали в своих трех свидетельских показаниях, не так ли?

О.: Я его, по-моему, не указывал.

В.: А что вы действительно сказали господину Березовскому — то, что он должен убраться из ОРТ? Это именно так прозвучало? Вы согласны?