нога не лишила его равновесия. Милина помогала ему, как могла, облегчив путь до стены, но лезть вверх отказалась. Она не поддалась на обман, не поверив, что её спутник карабкается туда для того, чтобы лечить раненую ногу. Уговорить не удалось, поэтому пришлось напугать, показав очень кстати подвернувшегося демона. Охотнику не хотелось так поступать, но без помощи агайюджо ему, скорее всего не удалось бы пережить ближайшие сутки. Он не знал насколько сильно и как скоро подействует яд, но предполагал, что может проваляться в беспамятстве половину дня или даже больше. Кому-то надо было за ним ухаживать, и сердобольная Милина неплохо для этого годилась. Подъём оказался не слишком сложным, и легко преодолев последние выпуклости стены, охотник оказался на её вершине. К тому времени уже совсем стемнело, но, несмотря на жгучее желание удалиться как можно дальше от места засады, Дигахали не рискнул двигаться здесь ползком. На холмистой равнине, образованной пузырями разной степени выпуклости скопилось немало печально знакомой пыли.
Злой Дух чувствовал изменения, произошедшие с компаньоном и посылал тревожные сигналы. Охотнику была приятна забота о его здоровье, но, не желая лишний раз беспокоить агайюджо, он попросил Ссгина не приближаться к месту их очередной ночёвки. Чтобы у Милины не возникло никаких подозрений, пришлось даже запалить фитилёк в плошке с жиром. Опытный человек лишь посмеялся бы над таким "костром", но спутница восприняла его действия вполне серьёзно.
Этой ночью он долго не мог уснуть. В ноге никаких особых изменений не наблюдалось — такое же отсутствие чувствительности и полная неподвижность. Общее состояние осталось почти таким же, если не считать лёгкого головокружения, появившегося, как только он лёг отдыхать. Дигахали гнал прочь тревожные мысли, приписав это усталости от непривычного способа передвижения. Он считал себя крепким мужчиной, способным без каких- либо последствий перенести ранение, или кровотечение, но ядов опасался. Боялся он не смерти. Жизни детей леса с раннего детства угрожали чьи-нибудь зубы, когти или жала, регулярно отправляя в Обитель Предков неловких, невнимательных или слабых здоровьем. Как и его соплеменники, Дигахали знал, что рано или поздно настанет миг, когда он совершит последнее в своей жизни путешествие и посмотрит в лицо Духам. Мужчина должен умереть достойно, и тогда, преисполненный гордости, он не опустит голову под суровым взглядом Предков.
Охотнику не хотелось думать о том, какими словами могут встретить Духи человека, который из-за собственной невнимательности попал в засаду, получив при этом ядовитую стрелу в ногу. От позора можно было избавиться только одним способом — выжить и больше не совершать подобных ошибок. И не стыдиться за каждый прожитый день, чтобы душа, когда ей вместе с последним вздохом придётся отправиться в Обитель Предков, была чиста, как вода в горном ручье…
Проснувшись, он, первым делом прислушался к себе, но никаких очевидных признаков распространения по телу яда не обнаружил. Это не могло не радовать, и Дигахали улыбнулся, поблагодарив Духов за возможность встретить рассвет в очередной раз. Раненую конечность он чувствовал, хоть и не без труда, смог пошевелить пальцами. Охотник вскочил на ноги, и восходящее над лесом солнце поплыло у него перед глазами. Пришлось замахать руками, прилагая усилия, чтобы удержаться от падения. На раненую ногу можно было наступать, а вот головокружение, со вчерашнего дня только усилилось. Дигахали обратился к демону, но тот был спокоен и никакой опасности не чувствовал. Он успел найти себе дневное убежище у подножия стены, но не мог понять, зачем люди забрались на самый верх.
"Убитого Выдру никто пока не нашёл. Значит, это может случиться в любой момент. У меня мало времени. Пока могу переставлять ноги, уйду отсюда подальше. Может быть, повезёт и удастся где-нибудь отлежаться. Плохо, что воды почти не осталось. Обильное питьё помогает выгнать из тела яд".
Охотник пошёл вперёд, морщась, каждый раз, когда приходилось переносить вес тела на левую ногу. Поверхность, закрывавшая мёртвый лес от солнца, была не самым удобным местом для прогулок. Поначалу Дигахали пытался обходить особо крупные выпуклости стены, но смена направления только усиливала головокружение. Бороться с ним удавалось, достаточно было закрыть глаза, чтобы не видеть, как раскачивается холмистая серая равнина. Способ казался хорошим до тех пор, пока охотник не открыл глаза, чтобы оглядеться. Лучше бы он этого не делал, потому что приходилось останавливаться и ждать на месте, пока не успокаивалась вращавшаяся перед глазами с невероятной скоростью серая круговерть. Дигахали сознавал, что смог пройти совсем немного, но чувствовал громадную усталость, хуже, чем после целого дня трудного пути. Ноги едва держали его, сотрясаясь от мелких судорог, кружение головы сменилось ощущением, что её запихнули между жерновами и начинают медленно перемалывать.
"Всё, пора отдохнуть", — только и успел подумать охотник, а его измученное тело, державшееся на ногах только усилием воли, сразу же обмякло и рухнуло вниз, скатившись с вершины очередного серого холма. Сразу стало хорошо, будто погрузился в мягкую постель из шкур, с радостью принявшую путника после долгой и опасной дороги. В жилище его деда была такая постель, на которой, как в шутку говорил бывший шаман, он любил раскладывать свои старые кости. Это воспоминание оказалось последним осмысленным образом, пришедшим Дигахали на ум. Напряжение схлынуло, унеся из головы остатки мыслей, как накатившая на берег волна сглаживает следы на песке.
Остались несвязанные друг с другом обрывочные образы, похожие на обрывки снов. Охотник ощутил себя охотящимся на волосянку водяным скорпионом, стремительно настигающим жертву. Миг, и он стал паучком, висящим на длинной тонкой паутине, увлекаемой ветром в неведомые дали. А затем вдруг превратился в рыбину, пойманную на крючок и бьющуюся на конце сплетённой из конского волоса лески. Рыболов попался настырный и не отпускал трепыхающуюся добычу до тех пор, пока не вытянул рыбину на берег. Затем охотник стал большим тритоном, медленно волокущим своё тело, ставшее на суше тяжёлым и неуклюжим. Глядевшие на него сверху Предки сжалились над Дигахали и вернули ему человеческую душу, но отправили в
